121 
Филипп закрыл глаза, но уснуть не мог.
Перед глазами стояло испуганное лицо Эльнины. Ка кой бы отчаянной и независимой она ни казалась, он по-прежнему нужен ей, так же как и она ему. Казалось, Эльвина проросла в его сердце, пустила корни, и вырвать ее оттуда Филипп не мог, не вырвав и свое сердце. Сейчас она спала рядом, за стеной, а он не мог прийти к ней ни сейчас, ни в будущем.
В дверь постучали. Филипп не отличался особой общительностью, а уж раны тем более предпочитал врачевать в одиночестве.
— Иди к чертям! — раздраженно бросил он, поскольку стук становился все настойчивее.
— Если только ты укажешь мне дорогу, — в тон ему ответил голос с той стороны.
Филипп поморщился. Только Шовен так говорил с ним, да и настойчивости у монаха хоть отбавляй. Привяжется — ни за что не отцепишься. И все же Филипп предпринял еще попытку:
— Ты велел мне отдыхать — так оставь меня в покое.
— У меня два известия: от короля и от архиепископа, и оба весьма срочные. К тому же я не могу ответить им без твоей помощи. Потом отдохнешь.
Филипп закрыл глаза и попросил Бога дать ему терпения. О чем хочет сообщить ему архиепископ? О том ли, что получено разрешение на аннулирование брака, в котором теперь нет нужды? А может, король намерен арестовать его за похищение Эльвины и убийство леди Равенны? Филипп встал и, одернув плащ, открыл дверь.
— Ну, и какой такой ответ ты не можешь дать без меня?
— Ответ королю зависит от того, что ты ответишь архиепископу. Очевидно, король совещался с ним насчет тебя. Отнесись к ответам всерьез, ибо от них зависит не только твоя судьба, но и судьбы других.
Филипп нахмурился.
— Нет у меня настроения отгадывать загадки. Что они хотят знать?
— Ты сказал Генриху, что вы с Эльвиной обменялись клятвами в тот день, как повстречались. Не странно ли, что благородный рыцарь принес клятвы простой девице, с которой едва знаком.
Филипп пожал плечами.
— Ты же видел ее в тот день. Испуганная девочка с золотистыми волосами. Она околдовала меня с первого взгляда. Я возжелал ее, верно, но я чувствовал потребность защитить ее тоже. Однако какое отношение это имеет к посланию архиепископа?
Шовен усмехнулся.
— Скоро узнаешь. Так что за клятву ты ей дал?
— Разве такое вспомнишь? Если ты хочешь услышать клятву слово в слово, то мне придется тебя разочаровать. Я помню, что поклялся защищать Эльвину в обмен на ее преданность и верность. Тогда мне казалось, что я не так уж много пообещал ей, и собирался дать куда больше. Но, — и тут голос его дрогнул, — хоть она досталась мне девственницей и была мне так же верна, как любая хорошая жена, я ничего не принес ей, кроме позора и боли. Что с того, что с тех пор я не возжелал ни одной женщины? Эльвина моя настоящая жена, но другая украла мое имя. Монах смотрел на Филиппа с симпатией.
— Та клятва, которую ты дал Эльвине, прежде чем уложить ее в постель, была дана именем Бога?
Филипп удивленно уставился на Шовена и молча кивнул. В глазах его загорелся слабый огонек надежды.
— Да, — подтвердил он, — я действительно намеревался исполнить клятву и хотел, чтобы девушка об этом знала. И клялся я именем Господа.
Шовен удовлетворенно вздохнул и улыбнулся.
— Поздравляю, милорд. Ради того, чтобы поваляться в постели с девчонкой, вы подписали себе пожизненный приговор.
— О чем ты говоришь? — спросил он так, будто от ответа Шовена зависела его жизнь.
— Я говорю, что когда мужчина клянется защищать и оберегать женщину, а она — хранить ему верность, и если клятва эта приносится перед лицом Господа, а люди эти не связаны ни с кем браком и вступают в связь по обоюдному согласию, даже если клятва дана без свидетелей, церковью эта клятва приравнивается к клятве у алтаря. В вашем случае все достаточно ясно, и, поскольку вы оба утверждаете, что связаны клятвой, и я могу засвидетельствовать этот факт, архиепископ готов признать ваш брак освященным церковью. И король признает решение церкви, но ради ваших наследников он желал бы, чтобы церемония была повторена. Король повелевает вам вернуться в Лондон как можно скорее, ибо на этот раз хочет сам засвидетельствовать ваш брак.
Ошарашенный Филипп опустился на кровать.
— Ты хочешь сказать, что Эльвина — моя жена, всегда ею была и Чарльз — не бастард?
— Именно это, милорд.
Шовен с усмешкой наблюдал за тем, как Филипп, вскочив с кровати и подхватив плащ, словно мальчишка понесся со всех ног к двери. Уже на пороге, обернувшись, он спросил:
121 
