Последние отзывы

  105  

– О ком ты говоришь? – не сдержавшись, перебил Огюст. – О монахах?

Истинно профессорская улыбка стала ему ответом.

– Кто тебе историю в школе читал? Некогда мне разжевывать, бери учебник. Алюмбрады – это иллюминаты. Тайный орден, ветвь масонства. Просвещение спасет народы, человек вне морали и религии – чист душой и светел разумом. Цель оправдывает средства, и прочая дребедень. Готовили европейскую революцию: центр – в Мюнхене, потом – в Дрездене, глава – Вейсгаупт, он же Спартак. Напугали, считай, полсвета, до сих пор многим икается. А тебе незачет, Огюст, с оставлением на второй год... Книжку прислать? Ты где прячешься?

Шевалье колебался. Когда-то они вместе стояли под пулями.

Когда-то...

– Особняк Де Клер. Улица Гренель, Сен-Жермен.

– Не шутишь? – с изумлением моргнул Тьер. – В «Клуб избирателей» вступил? Зачем тебе амнистия? С улицы Гренель – сразу в министры, а то и в камергеры. Меня, между прочим, туда не приглашают.

«Пока» не было сказано, но явно подразумевалось.

– Ты уверен? Эминент – барон фон Книгге? Иллюминат... в смысле, алюмбрад Филон, друг Спартака-Вейсгаупта?

– Уверен! – гномик фыркнул, поправил шейный бант. – Тебе это даже придурок Гизо подтвердит. Большим человеком стал бы твой Филон; глядишь, Бонапарта перерос бы... Да вот беда – помер. Что? И этого не знаешь? В 1796-м скончался, в мае, за год до моего рождения. Совсем молодой – сорока четырех лет от роду. Был Эминент – и вышел. Еще вопросы есть, Ним, бочка дырявая?

«Если Тьер сказал „помер“, значит, помер. На будущее учтем».

– Есть. Пеше д’Эрбенвиль – знаешь такого?

Личико Тьера сморщилось печеным яблоком. Казалось, ему под самый нос сунули тухлятину.

– Я же предупреждал ваших! Д’Эрбенвиль – агент полиции, доносил на республиканцев еще при Бурбонах. Кличка Топаз, карточка с четным номером. Редкая сволочь, шантажист, вымогает деньги у любовниц. Бретер, в карты передергивает... Постой, да ведь это он убил Галуа?

– Он...

«...Нам, французам, мало собственного зла – требуется чужое, иностранное. Чему удивляться? Сами мы чисты и невинны, агнцы святой Женевьевы, грех принес в нашу страну иноземец, злодей с низким лбом, бегающими глазами и грязным золотом в карманах. Боюсь, такое не лечится – даже страшным пожаром войны и революции. Это не мы виновны, не мы! Это прусаки, британцы, турки, казаки, кастильцы!.. Неудивительно, что первые подозреваемые в деле Галуа – троица „странно одетых“, как сказано в полицейском протоколе, иностранцев. Не то русские, не то поляки, не то вообще японцы.

Мы повторяем эту чушь – и нам не стыдно.

Виновника гибели Галуа назовет суд. Я в это верю, ибо верю во Францию и французов. Но чтобы излишне бдительные и дальше не пускали собак по следу «японцев», рискну указать на того, кто вызвал молодого Галуа на дуэль, кого видели той страшной ночью недалеко от пруда Гласьер. Имя и фамилия достаточно известны, посему лишь обозначу их, как в давние годы королевская лилия клеймила убийцу и вора.

Получай свою лилию, П. д’Э!»

Газета «Шаривари», статья «Ужас предместий». Вместо подписи – три звездочки.

А может, Три Звезды?

Все встало на свои места. Шевалье повел плечами, сбрасывая чудовищную тяжесть, давившую все эти дни. Ах, гномик, мудрый гномик! – модный фрак, парчовый жилет. Стоячий воротничок – белый-белый! – углами подпирал Тьеру уши. Малыш выглядывал из воротничка, как из сугроба.

Снежинки-снежинки, повернитесь вокруг оси...

– А знаешь, земляк... Я на следующих выборах за тебя проголосую. Если с нужной ноги встану, а ты избирательную реформу проведешь.

Губы марсельца сложились трубочкой, издав язвительный свист. По лестнице как раз спускался профессор физики, человек почтенный, с уважением к святыням – так он от неожиданности чуть не скатился вниз по ступеням.

– Думаешь, введут голосование для каторжников? Хватит дурить, Огюст. Кончились ваши революции. Делом займись, а то проживешь, как твой Эминент – не пойми зачем, незнамо для кого. Кстати! Ты не первый интересуешься фон Книгге. В прошлом году... Точно! Наводил у меня справки...

– Кто?!

– А ну-ка догадайся, землячок. «...И убийца не раз являлся ей в сна-а-а-ах!»

– Не может быть! – ахнул Шевалье. – «Нельская башня»? Три Звезды?

– Он. Александр Дюма.

* * *

Из сказок, слышанных в детстве, Огюст узнал, что мир – это место, где Добро борется со Злом. Став взрослее, он понял, что сказки правы. Увы, не всегда можно определить, кто на чьей стороне. Наблюдая за снежинкой, мерцающей в вышине, он начал догадываться: все еще сложнее.

  105