ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>




  89  

– И мое слово. Мой посох еще имеет вес среди троянцев. Хотя люди гневаются: язык Кассандры разит лучше копья Ахилла и стрелы Одиссея. – Рука провидца снова указала на птицу над крышей: – Этот голубь говорит мне о многом, что сокрыто за пеленой лет…

Перебив его, Кассандра язвительно осведомилась:

– Скажи, зоркий: о чем именно говорит тебе этот превосходный, чудесный голубь, посланец Олимпа? О моем дурном характере? О проклятии Аполлона, которое не позволяет мне молчать, а вам запрещает верить?! О завтрашнем дожде? Ответь, пророк!

– Отвечу. Я не ты, мне верят. Спустя многие годы скажут: не было меж ахейцев и троянцев более ловкой убийцы, чем Кассандра, Приамова дочь! Она убила Долона. Она убила Гектора. Она убила Париса. Она убила Ономая. Она убила…

– Прекрати!

Это уже кричал не Деифоб. Взбешенная, с кудрями, мокрыми от выступившего пота, сверкая очами, Кассандра нависла над улыбающимся Геленом, словно и впрямь собиралась увеличить оглашенный список жертв. Расплескивая воду, покатился по столу опрокинутый кубок, с костяным, мертвым стуком упал на пол и застыл у сандалий Деифоба. Лужица невинной влаги в лучах заката напоминала кровь.

– Ты лжец! лжец! Я никого не убивала! Гектор погиб в бою с неуязвимым Пелидом, Долона поймали и зарезали Одиссей с Диомедом, Париса застрелил отшельник Филоктет… Это не я! Я всего лишь говорю правду, а вы, глупые слепцы…

– Ты говоришь правду? В тот миг, когда ты сказала Гектору, что он падет от руки Ахилла, – было ли это правдой? Не сейчас, а раньше? В Скейских воротах, рядом с живым Гектором?! Было правдой или нет?! Не все путают времена подобно тебе, сестра; для большинства жизнь сегодня отнюдь не равна возможной смерти через неделю. Долон уходил в разведку, Парис стоял в карауле на стене, Гектор защищал родину, Ономай вел в бой лидийцев – твои слова подрезали им сухожилия вернее чужих ножей! Ты выбила землю у них из-под ног. Наполнила каждый удар, каждый бросок копья – сомнениями. Я ошибался, сестра: тебе верят. Во всяком случае, больше, чем мне. Твои жертвы поверили. Ты – их убийца. В конце концов, и без проклятия Аполлона волк не может не убивать. А ты не в состоянии молчать. Убивая обреченностью.

– Лжец! Ты врешь людям, будто видишь будущее, светлое будущее, победу, богатую Трою, радостных детей! Ты обещаешь праздник, а в утренних облаках дымится беда! Почему ты лжешь, Гелен?!

Гелен встал.

– Я не лгу, сестра. Я возвращаю им опору. И без радости думаю о временах, когда правдой сочтут пророчества, сходные с твоими, оскорбляя недоверием редких геленов. Если смогу, я отдалю пришествие этих времен. Хоть на год. Хоть на час. Таков мой жребий.

– Пойдем, – буркнул Деифоб. Он всегда ненавидел пустые разговоры. – Я назначил сверхурочное заседание Совета. Нас ждут.

– Отец будет там?

– Нет. Отец отравлен Кассандрой. Царь Приам полагает себя мертвецом, перестав жить в настоящем. А мы с тобой – живы. Сегодня. Сейчас. Здесь. Пойдем, соберем живых. Нам надо драться за Трою.

В дверях, пропустив ясновидца вперед, Деифоб задержался.

– Лучше бы ты дала Аполлону, – с солдатской прямотой бросил он, морща лоб. – А потом всю жизнь молчала. Женщине лучше давать и молчать. Так чаще рождаются дети и реже горят города.

Прямая, как древко копья, сестра взглянула ему в лицо. Несуеверный, практичный, бесстрашный Деифоб выдержал всего три удара сердца, после чего отвел глаза. Пророчица внезапно сгорбилась, словно поступок брата тяжкой ношей упал ей на плечи. Наверное, втайне надеялась: сумеет. Этот – сумеет.

Увы.

– Елена давала и молчала, – был ответ. – А потом сбежала от мужа с нашим Парисом. Ты хорошо разбираешься в осадах и штурмах, Деифоб, но плохо – в женщинах и судьбах. Извини.

Далекий голубь купался в ежевечерней гибели солнца, сам не зная, что предвещает.

«Ложь! ложь! – шептала Кассандра, оставшись одна. Упав на ложе, до крови кусая губы, она была прекрасна: такой иногда видят Лиссу, богиню безумия, ее избранники. – Я никого не убивала… никого…»

В лужице на полу отражался горящий город, храм Афины и алтарь, рядом с которым ловкий малорослый воин с хохотом хватал Кассандру за волосы. Где-то далеко за спиной насильника чужая жена точила секиру, на чьем лезвии горели огненные знаки: «Кассандра». Еще дальше начиналась тьма с запахом бледных асфоделей, тьма навеки.

Женщина хотела бы не видеть этого, но не получалось.

А во тьме даже была тайная прелесть.

  89