Вернувшись домой, я услышал знакомые звуки – ее мелодичный голос. Ликуя, я собрался было ворваться в гостиную, но кое-что меня остановило. Она говорила по телефону. По телефону, к которому не притрагивалась ни разу за все время, что мы жили вместе.
Я затаился за дверью, как ягуар, подстерегающий свою жертву, и сделал то, чего не делал никогда в жизни, – подслушал телефонный разговор. В голосе Златы ледяными кубиками стучал страх. Это я сразу почувствовал. Хоть я и не понял сути разговора, но догадался, что речь обо мне.
– Я живу с ним всего два месяца, – оправдывалась Злата перед невидимым собеседником. – Что я могу сделать? Нет. Этого не случилось. Я прошу тебя, не делай ей больно. Она и так настрадалась… Послушай, может быть, отложим разговор… До завтра… Я не готова принимать решения сейчас… Прошу тебя…
Когда Злата закончила разговор, я позволил себе отлипнуть от двери. На душе остался гадкий осадок, но я так радовался тому, что она вернулась…
– С кем ты говорила? – поинтересовался я, когда вошел в гостиную. – Это твой бывший?
Злата коротко кивнула. По ее затравленному взгляду я понял, что она не лжет.
– Что ему надо? Кому он не должен делать больно? – продолжал я пытать напуганную Злату.
– У него… моя собака. И он грозится выбросить ее, если я не приеду и не заберу ее… одна, – уточнила она.
– Одна?! – возмутился я. – Я ни за что не отпущу тебя одну к этому типу! Его убить мало после того, что он сделал тебе!
– Успокойся, Дин. – Ее губы оросила робкая улыбка. – Я не буду заходить к нему… Только возьму… собаку. И потом, это будет не сегодня…
– Уже хорошо, – усмехнулся я и подошел к ней совсем близко. От нее исходил какой-то незнакомый аромат – такого я ни разу не чувствовал. – Где ты была? Если ты видела меня с Мэри, то у нас с ней ничего нет и быть не может…
Злата печально улыбнулась, посмотрев на меня так, как взрослый смотрит на своего наивного ребенка.
– Прошу тебя, не будем об этом…
В ту ночь мы занимались любовью так яростно и страстно, как не было даже в первый раз. Мне казалось, Злата боится потерять меня не меньше, чем я ее. Может быть, именно поэтому наша страсть была такой огромной, всепоглощающей – из-за страха потерять друг друга?
Теперь я твердо решил, что добьюсь от Златы рассказа о ее прошлом. Как это возможно, что я ничего, ну ничегошеньки не знаю о женщине, с которой связал свою судьбу?
Мне не хотелось изводить эту волшебную ночь на расспросы, поэтому я решил отложить разговор до утра. Но утром я обнаружил завтрак и записку от Златы, в которой она сообщала мне о том, что поехала за своей собакой.
– Мать твою! – выругался я, со злостью скомкав записку.
Неужели нельзя было сказать мне об этом вчера?! Или она боялась, что я поеду с ней и отделаю ее бывшего, как Бог – черепаху?
Я решил успокоиться на этой мысли и отправился работать. Сроки поджимали, и мне во что бы то ни стало нужно было закончить книгу. Иначе меня в лучшем случае ждал скандал. А в худшем… Об этом я предпочитал не задумываться.
Но процесс не шел. Все мои мысли были о Злате, которая уехала встречаться с этим выродком. Тогда я решил сделать хотя бы часть работы – перечитать уже написанный текст, и начал, позевывая, листать страницы.
И тут я увидел то, чему мои глаза отказывались верить. Клочок текста, набитый на моей же машинке, моей же собственной рукой: «Она была одета слишком старомодно, слишком элегантно для наших улиц, и это сразу бросалось в глаза. Кремовое платье доходило до лодыжек, на плечи был наброшен тонкий газовый шарф, как раз под цвет ее глаз – оливково-зеленых. На шейке красовалось маленькое украшение – золотой скорпион…»
Я опешил. Нет, я отупел от шока. В том же самом наряде я встретил свою закатную леди, и тогда еще подумал, что мы где-то виделись… Разве я мог хотя бы помыслить, что встречал свою возлюбленную не в баре, не в гостях, а на страницах собственного романа! Злата… Только не Блажева, а Льюис…
И тут до меня дошло, что Злата могла назвать свою девичью фамилию, а не фамилию мужа-болгарина. О господи! Вот оно… Тот негодяй, муж Златы Блажевой, преследовал ее уже не на страницах романа, а по-настоящему, в жизни. Могло ли это быть? Я вспомнил ехидное лицо мисс Тифони. Конечно, могло. И спасала она вовсе не собаку, а свою престарелую мать, которую этот выродок грозился убить… Вся ее жизнь была сплошное бегство, попытка спастись. И все это – дело моих рук…