100 
А еще хотелось знать: зачем он забрел сюда… В книжкин амбар. Грамоте учиться? Так Тильда спит-нежится, а мейстер Филипп ушел. Еще вчера. Обещал только к вечеру явиться.
Зато вон святой отец стоит, у стеночки.
Кричит криком, а выходит шепотом. Страшным, сорванным:
– Нет! И еще раз говорю тебе: нет!
Пальцем в налойный столец тычет. На стольце свитки всякие, переплеты из кожи, с застежками. А святой отец головой мотает: ни-ни! Будто его уговаривают, злато-серебро сулят, а он на все это добро и глядеть не хочет. Тень от него по стене: худая, птичья. На святом отце плащ с капюшоном, а на тени вроде как башлык: края от ветра плещут. Виту страшновато стало. А ну как сойдет тень со стены? Дед Юзеф, помнится, сказкой пугал: «Падет день, встанет тень: „Я – Царь Змеиный! Дай в рот плюну! – поймешь язык птиц и зверей, гадов земных…“
Ф-фу, глупости…
– Подобру ль спалось, святой отец?
Замолчал фратер Августин. Щекой невпопад дернул:
– Ты?
– Я, отче. Кому ж еще быть?
– Не скажи, Витольд. Есть кому – быть. Многие тут…
Кто – многие? Ангелы? бесы? Наверное, таки бесы. Имя им… имя… юрод Хобка, бывало, пацанве рассказывал… О! Точно! Имя им – галеон! Здоровый такой кораблище, а матросят на нем чисто бесы! Искушают святого отца, коврижками подманивают, а он им – шиш в рыло. Или это святой отец просто умом тронулся? Тильда выздоровела, а на него перешло…
– Знаешь, Вит… В обитель мне надо.
– Вы б поспали, отче… А? Все легче будет. Или водичкой умойтесь, холодненькой. Мы же в обители…
– Не пори ерунду, сын мой. Думаешь, я безумен?! Верно думаешь, да неверно. Мне в мою обитель надо, в монастырь цистерцианцев. Времени много прошло, как бы не пара месяцев. Я раньше каждый месяц возвращался. Приор[35] тревожиться станет, в розыск подаст…
– Пара месяцев?! А я думал… Ладно, святой отец. Вернется мейстер Филипп, он вас и проводит обратно. Ложитесь спать, он скоро… не беспокойтесь.
Зарделся Вит майской розой. Чудно вышло – вроде он дитя малое успокаивает. Вот вернется мамка, заберет домой… Однако Августин на Витов румянец внимания не обратил.
– Не могу ждать боле! К чему мне Филипп, когда…
Монах осекся. Лицо напряглось, пошло складками. Будто святой отец прямо сейчас узрел чудо невиданное, и зрелище потрясло его до глубины души.
– Да ведь это книги! Те же книги! С виду различны, а на самом деле…
– Кто, отче?
– Притворщики! Лицемеры!
– Да кто же, наконец!
– Двери! Двери – книги! Книги – двери!..
– Святой отец! Поспать бы вам… капельку…
– Если уметь их читать! Если узреть за кажущейся разницей общую суть! истину языка, единого для всех… Нам только кажется, что двери ведут в разные места! Кажется!.. мы открываем дверь, как книгу, мы открываем книгу, как дверь, путаясь в словах и путях!.. Глупцы! Главное: научиться правильно открывать!.. смотреть в корень…
«Сбрендил святой отец! Ой, мамочки… Надо бы его потихоньку в келью увести. Отпоить чем-нибудь… Разбудить Тильду? – она у меня вещунья, совет даст…»
– Ты не веришь мне, сын мой.
Голос монаха, весь в трещинах, словно кора дуба, звучал устало. Но позади, за усталостью бессонных ночей и опасных откровений, пряталась радость возбужденья, восторг от открывшегося, желание поделиться им – сию минуту, немедленно!
– Не веришь. Я и сам себе уже плохо верю. Господи! На Тебя одного вера моя, на Тебя упование!..
Монах шагнул (…вода, грохоча, рушится с кручи; стекло брызг…) мимо растерявшегося Вита к двери библиотеки. Уверенно взялся за ручку, потянул на себя.
И юноша увидел!
Бесконечный ряд распахивающихся дверей: разных, разных, разных… Одинаковых. Двери вели к выходу из чудо-портала. Смутно, на краю сознания всплыло: этой же дорогой мейстер Филипп привел их сюда. Но тогда Вит ничего толком не успел рассмотреть. А сейчас… Глаза смотрели, рассудок бунтовал – а тело действовало. Букашка сунулась наружу, беря все в свои руки. В цепкие лапки. Мирная, тихая, букашка ни с кем не собиралась драться. Напротив! Спешила на помощь святому отцу. Ухнет, бедолага, в чертову прорву дверей, потеряется, выпадет незнамо где… Удержать! Остановить!
Вит прыгнул. Клещом вцепился в монаха.
– Святой отец! Свя… подо…
Не удержал равновесия. Оступился на краю. Оба рухнули в открывшийся портал. Дверь библиотеки мягко закрылась за ними – лишь слабый ветерок взъерошил страницы фолиантов, изумленных подобной спешкой. Куда торопиться? К чему?!
100 
