О: Может или не может – не знаю, а вот оказалась. А не веришь, так я и вовсе рассказывать брошу. Все, что ни есть на душе, стеснено, точно вода в запруде, излиться хочет – так стану ли я лгать?
В: Скорее поверю тому, что ты наплела Джонсу – про трех ведьм да про твои шашни с дьяволом.
О: На то ты и мужчина. Мужчины обо всех женщинах так понимают, как ты обо мне. Знаешь ли, мистер Аскью, что есть блудница? Блудница – это та, кого вашему брату угодно видеть во всякой женщине, чтобы было чем оправдать свое худое о нас мнение. Мне бы столько гиней заиметь, сколько мужчин досадовало, отчего я не их жена или отчего их жена на меня не похожа.
В: Довольно. Сыт по горло твоими дерзостями. А что до твоих россказней, то душу я тебе изливать не препятствую, но заливать не позволю. Этот пренелепейший червь – имел ли он на себе еще какие знаки?
О: Изображение колеса на боку, а дальше в ряд шли какие-то начертания.
То же на брюхе.
В: Что за колесо?
О: Краской выведено по белой коже. Синее, точно море летней порой. Или небо. А спиц в ступице множество.
В: А начертания?
О: Мне они неведомы. Стоят рядком, как буквы или цифры, – чтобы человек понимающий мог прочесть. Все одинаковой величины. Одно имело вид птицы: словно бы ласточка в полете. Другое – цветок, но не как в натуре, а как малюют на фарфоровых чайниках. А еще такое: круг, а внутри дугой поделен, одна половина круга черная, другая – белая, как луна на ущербе.
В: Буквы либо цифры имелись?
О: Нет.
В: А знаки, относящиеся до христианской веры?
О: Нет.
В: Производил ли он какие звуки?
О: Гул. Глухой, правда. Как от пламени в закрытом горне. Или как печь, когда для стряпни поспеет. Или еще на кошачье урчание похоже. И тут я, как тогда в капище, различила благоуханный дух и увидала, что на меня льется свет, что озарял нас сверху в ту ночь. И сердце мое успокоилось: я уверилась, что зрелище это лишь по видимости ужасно, а по правде, никакого зла от него не будет.
В: Как же это? Мерзостная диковина, ни с одним законом природы несообразная, – и вы от нее никакого зла не ждете?
О; Да, я по запаху догадалась, что она мне вреда не сделает, что это не более как труп львиный, имеющий внутри себя мед [141]. Вот ты сам увидишь.
В: Никак вы добро и зло по запаху разбираете?
О: По такому разберу. Потому что это запах невинности, запах благодати.
В: Экие, право, тонкости! Так растолкуйте мне, чем пахнут невинность и благодать.
О: Словами я выразить не умею, хоть и теперь его чую.
В: Как я – смрад твоей самомненной добродетельности: его и такими ответами не отобьешь. Вам говорю: опишите, каков показался бы этот запах тому, кто такой, как вы, благодати не сподобился.
О: Как собрание всего что ни есть лучшего во всех запахах.
В: А все же – нежный или по резче? Запах ли мускуса, бергамота ли, розового масла, мирра? Цветочный ли, плодовый или же как у искусственных вод: кельнской [142], венгерской? Аромат ли курений или того, что от природы душисто? Что молчите?
О: Дух жизни вечной.
В: Вот что, сударыня, когда бы я спрашивал о ваших подозрениях и чаяниях, то такой ответ был бы еще извинителен. Но я сделал вам вопрос иного рода. Сами говорите, что и теперь слышите этот запах. Вот и славно.
И не смейте мне зубы заговаривать.
О: Тогда скажу, что более всего он сходствовал с благоуханием розы, что растет в кустах на меже. Когда я была маленькой, мы ее звали «девичья роза», и если в пору ее цветения игралась свадьба, то невеста, идучи под венец, всегда украшала себя этим цветком. Век у него короткий: день-другой – и отцветает. А как распускается, то благоухает как сама чистота. И сердечко золотое.
В: А, так вы про белый шиповник?
О: Ну, роза, немощная такая, без подпоры все к земле клонится. Душистее садовых будет. Так вот точно и благоухало, только крепче, будто вытяжка, из этой розы добытая. А все же по запаху судить – все равно что угадывать душу человека по его обличью.
В: Не горел ли в пещере костер, о коем вы сказывали Джонсу?
О: Костер не горел, но костровище имелось – такое точно, как снаружи.
Уже старое, только потемневшая зола осталась.
В: Но при вас огонь не горел?
О: Давным-давно отгорел. Ни искорки, ни красного уголька.
В: Точно ли? И даже гарью не пахло?
О: Точно, точно. Не пахло.
В: Теперь, сблизи, не разобрали вы, что же именно, какое светило производит столь яркое сияние?
141
намек на эпизод из библейской Книги Судей Израилевых (гл.13): рассматривая труп льва, растерзанного им несколько дней назад, Самсон обнаруживает в нем рой пчел и мед
142
«кельнская вода» – одеколон