— Извини, я прикончил весь мартини. Она задержалась с ответом, затем сказала:
— Я и не заметила.
— Разве ты не видела пустую бутылку?
— Нет.
— Ну и ладно. — Он почти не сомневался, что жена солгала ему. Она не одобряла его злоупотреблений спиртным.
— О чем ты?
— О том, что тебе нет необходимости тактично притворяться, что ты ничего не заметила.
Она явно недоумевала.
— Дэвид, но я и вправду ничего не заметила. Почему ты так говоришь?
Его ответный взгляд не выражал ровно ничего.
— Никак я не говорю.
Эллен присела рядом с ним на диван.
— Нет, я вижу, что с тобой что-то происходит.
— Что именно?
— Ну, я вижу… — Она нахмурилась, будто ответ был совершенно очевиден и не нуждался в объяснениях. — Ты хочешь сказать, что это не так?
— Вот именно. — Он прерывисто вздохнул. — Со мной все в порядке.
Дэвид попытался придумать, что бы такое сказать еще, но ничего не придумал. Его мозг был как непрерывно меняющаяся картинка калейдоскопа: обрывки мыслей складывались в какие-то странные комбинации и снова распадались. Она не отводила внимательного взгляда от его лица, и он поспешно ухватился за одну из таких комбинаций:
— Скажи, почему ты не носишь ночной рубашки?
— Что?
— Ты слышала, что я сказал?
— Нуда.
— Так ответь, пожалуйста.
— Я… я не понимаю, какое это имеет отношение к…
— На мой взгляд, все на свете в конечном итоге имеет отношение ко всему на свете. — Он на мгновение отвернулся, затем бросил на жену сердитый взгляд. — Ты просто не хочешь отвечать?
— Послушай, это что, так жизненно важно выяснить прямо сейчас?
— Представь, важно.
— Хорошо, отвечаю. Я не ношу ночные рубашки потому, что тебе это не нравится.
— С чего ты взяла?
— Раньше я всегда носила их, Дэвид. Носила их очень долго, пыталась выглядеть как можно лучше. — Она помолчала. — Для тебя. Но когда между…
Она замолчала.
— Что дальше?
— Ничего.
— Ты собиралась что-то сказать.
— Дэвид, сейчас не время и не место для этих разговоров. Нам нужно отправляться домой.
Он почти слышал, как скрипнули его зубы.
— Я жду. Между чем и чем?
Эллен закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Между теми ночами, когда тебе вообще не было ни малейшего дела до того, как я выгляжу, и теми, когда ты хотел, чтоб я выглядела как непотребная женщина, надевать ночную сорочку не имело ни малейшего смысла.
— Я хотел, чтоб ты выглядела как непотребная женщина? — Он был ошеломлен до глубины души.
— Ты этого не помнишь? — Ее глаза широко распахнулись и с вызовом уставились на него. — Черные корсеты? Слишком пикантное белье? Черные подвязки? Шелковые чулки тоже, конечно, должны были быть черными. Туфли на высоченных каблуках? Как ты сам считаешь, кому пристал подобный гардеробчик?
— Очень волнующей женщине. А может, и нет. — Он холодно оглядел ее. — Ты ведь носила все это едва ли не каждый день. Разве не так?
— Носила, потому что ты меня об этом просил.
— Иногда и без моих просьб.
— Да. Иногда. Потому что я знала, что тебе нравится.
— Но тебе это было омерзительно, да?
— Совсем не омерзительно. Не надо делать из меня высохшую ханжу.
— Ты сама сказала, что тебе это было неприятно.
— Но это ты так сказал! — Она вся дрожала от подавляемого гнева. — Я лишь сказала, что время от времени мне нравилось лежать рядом с тобой в постели в пикантном белье. Просто лежать и чувствовать твои руки. Спокойные любовные объятия. Чувствовать себя твоей. Твоей женой. Твоей любимой. — Голос ее надломился, и она резко поднялась. — Я еще не приготовила тебе завтрак.
— К черту мой завтрак!
— Ты не станешь завтракать? — Ее голос был лишен всякого подобия эмоций.
— Сейчас мне этого не хочется.
Эллен кивнула.
— В таком случае нет никаких причин откладывать наш отъезд, не так ли?
Дэвид почувствовал, как все его тело вздрогнуло.
— Ты не передумал уезжать отсюда?
Он промолчал.
— Так ты едешь или нет?
Мстительная улыбка обнажила его зубы.
— Как только решу, обязательно сообщу тебе.
Внезапно наступившее молчание показалось ему таким глубоким и полным, что он будто слышал каждую каплю шелестящего за окном дождя, шорох каждой набегающей на берег волны. Он не отводил взгляда от ее лица, пока оно неожиданно не стало расплываться.