137 
– В последний раз предупреждаю…
– Захлопни пасть!
Анри запомнил этот момент на всю жизнь, сколько ему ни отвел Господь. Пистолет, который инженер вытащил из-под плаща, не был похож на обычное оружие. Громоздкий, странной формы – обрезанный мушкет? – он пугал одним своим видом. В качестве приклада к пистолету крепился сосуд из металла. Казенная часть выпячивалась уродливым горбом; между ней и стволом торчал рычаг – и странная трубка, направленная вверх.
Конструкция напоминала хищное насекомое.
– Где ты взял эту штуку, дружок?
Вместо ответа инженер выстрелил. Звук получился громкий, но не резкий. Казалось, в пистолете разом хлопнул в ладоши целый зал публики. Из ствола ударил сноп огня – не менее двух локтей в длину. Пламя не коснулось Живоглота, но атаман схватился за живот. Огненный фейерверк произвел такое впечатление, что о пуле никто сперва и не подумал.
– Ты!.. ах ты…
– Я предупреждал!
Инженер торопливо дернул рычаг. Перезаряжать пистолет обычным способом он не собирался. У Анри не возникло и тени сомнения, что сейчас прогремит второй выстрел. Плохо соображая, что делает, он заорал во всю глотку – и прыгнул на спину инженеру, выхватывая кинжал. Упали оба: инженер – хрипя и дергаясь, Анри – бранясь и тыча клинком наугад, в мягкое и брызжущее теплым.
Пистолет, придавлен двумя телами, выстрелил еще раз. Огонь больно обжег Анри левое плечо. Вопя, парень откатился в сторону. Опомнившись, громилы обступили инженера – крича, они полосовали ножами тело, бьющееся в агонии. Позже врач, приглашенный в полицейский участок, куда доставят труп Филиппа Лебона, зафиксирует тринадцать ранений. У страха глаза велики – каждый норовил нанести удар покойнику, словно мстя за Живоглота.
– Уходим!
Подхватив бесчувственного атамана, шайка растворилась в темноте. Последним скрылся Анри. Повинуясь любопытству, жгучему, как факел, вырвавшийся из ствола, он обернулся – и увидел, что над инженером, взявшись не пойми откуда, стоит заказчик.
Человек в сером, с орденом на груди.
– Жаль, – сказал серый. – Я просил не убивать. С другой стороны, тоже метод…
Двумя пальцами, брезгливо, как дохлую саранчу, он поднял пистолет. Анри не знал, можно ли удержать этакую тяжесть иначе, чем двумя руками, и знать не хотел. Серый приводил его в ужас. Ноги приросли к земле. Кинуться прочь он сумел лишь тогда, когда заказчик ушел с места убийства, направляясь к Сене.
Анри не видел, как серый человек выбросил пистолет в реку. Но не сомневался, что заказчик поступит именно так. Лично он, Анри Бюжо, еще бы и молитву прочитал.
На всякий случай.
* * *
– Пистолет Вольта,[57] – сказал Торвен, прерывая молчание, повисшее после рассказа кабатчика. – Хотел бы я знать, что там Лебон усовершенствовал. Святой Кнуд – тридцать лет назад!..
Глядя на папашу Бюжо, угрюмого и расстроенного, он подумал, что юный бандит Анри вполне мог и не умереть на каторге. Что, если вот он – Анри Бюжо – убийца инженера Лебона? Раскаяние, муки совести – в итоге состарившийся кабатчик, ускользнув от внимания полиции, рассказывает страшную историю любому желающему. Не потому, что этого хочет архивариус, любитель выпить на дармовщинку. Каждый платит долги по-своему. Например, исповедуясь раз за разом перед чужими людьми, воскрешая в памяти страшный вечер и напоминая себе – есть высший суд…
– Заявки не поступало, – хихикнул старичок, беря очередную колбаску. – Говорите, Вольта? Нет, итальянцев мы не регистрируем. Своих умников больше, чем надо…
– Это правда, – согласился Зануда. – Своих умников везде хватает.
Стало ясно, на что намекал Карно, поминая несчастного Лебона. К армии надо обращаться вовремя. Бедняга-инженер не дошел до военного министерства. Зато Николя Карно не только дошел, но и вернулся на службу. Теперь он если и гуляет по Елисейским полям – к сегодняшнему дню там зажгли столько фонарей Лебона, что можно ночью смело пускать девиц с мешками золота! – то в сопровождении бравых сержантов.
Но и Эминент за четверть века изменился.
В частности, убедился, что убийство – тоже метод.
4
- – Как синели мундиры, когда батальоны
- Нашей гвардии шли, наступая с холма!
- Там обломки цепей и обломки короны
- Замешала с картечью свобода сама!
Вечером в «Крите» царило веселье. Все столики были заняты. Катаясь в проходах на своей тележке, безногий инвалид Мерсье дымил трубкой, словно крошечный паровозик, горланил песни и искал, к кому бы присоседиться. Переборчивый, Мерсье не спешил откликнуться на зов. Ему предлагали вина и еды – он гордо отказывался.
137 
