75 
Дрейк достал для нее бумагу, карандаши и те краски, которые сумел найти. И она была чрезвычайно благодарна ему за это. Эйлин вообще была за многое ему благодарна, а в том, что увязалась за ним во Францию, могла винить лишь себя саму. Он говорил ей не ехать. Он знал, что ей здесь не место, и оказался прав. Она чувствовала себя среди всех этих напыщенных вельмож крайне неуютно. Единственное, что было здесь у нее, – это Дрейк да еще ее рисование.
Эйлин нравилось бродить по замку и с замиранием сердца рассматривать сокровища, притаившиеся в самых отдаленных его уголках, но ни разу не довелось ей полюбоваться прелестями имения графа одной, без сопровождающих. Когда-нибудь она прокрадется мимо охраны и в полном одиночестве побродит по многочисленным залам.
Но наверное, этого не будет никогда. Решительно разложив мольберт, Эйлин задумчиво посмотрела на раскинувшийся перед ней огромный фонтан. В центре его стояла статуя Аполлона. Сегодня она видит его в последний раз. Вечером она поговорит с Дрейком и завтра утром навсегда покинет это место.
Эйлин не тешила себя пустой надеждой, что Дрейк попросит ее остаться. Вернуть себе свои земли стало для него навязчивой идеей, и Эйлин нисколько не осуждала его. Письмо, полученное от Дианы, отнюдь не успокаивало, и судьба всех обитателей Шерборна, включая саму Диану, все еще висела на волоске. Суд разрешил Диане оставаться в замке и не отдал титул Эдмунду. Пока. Этого удалось добиться в результате того, что Дрейка признали временно невменяемым. Адвокатам удавалось все время откладывать слушание дела, но было совершенно очевидно, что их доводы скоро иссякнут. И по-прежнему не нашлось никого, кто смог бы подтвердить невиновность Дрейка. Ни одного свидетеля, ни одного доказательства.
Эйлин все время надеялась, что что-то изменится, но этого не происходило. Она была бы счастлива, даже если бы они с Дрейком жили в простой лачуге, и ей приходилось бы продавать свои рисунки, чтобы сводить концы с концами, но Дрейк никогда не пошел бы на это. Его не удовлетворила бы жизнь простого бедняка. Он с самого детства мечтал о том, как Шерборн станет его, как он будет управлять имением и распоряжаться деньгами, воплощать в жизнь идеи отца, о которых тот рассказывал ему много раз. И вот, только его мечта начала осуществляться, все перевернулось буквально с ног на голову. Теперь Дрейк не сможет спать спокойно, пока не вернет себе свое состояние, титул и земли. Он будет драться за то, что принадлежит ему, до самого конца.
На холст упала чья-то тень, и Эйлин с испугом обернулась. Несколько секунд граф д'Авиньон внимательно рассматривал ее рисунок, потом глубокомысленно поднял бровь. Эйлин подозревала, что он только сейчас обратил внимание на живопись, а до этого смотрел не на холст, а на нее. В замке постоянно было много гостей мужского пола, и все они по очереди подходили к ней, будто бы интересуясь ее работами. На самом же деле из их уст она неоднократно слышала непристойные предложения, правда, в весьма завуалированной форме. Этот же человек был ей неприятен чисто физически, и к тому же его ум и нравственные устои находились в стадии разложения. Эйлин вовсе не считала себя святой, но об этом вельможе ходили такие грязные слухи, что после каждой встречи с ним девушке хотелось пойти помыться.
– О, вы очень талантливы, мадемуазель. Мне очень хочется повесить несколько ваших работ у себя в доме в Париже. У меня там много знакомых художников, которых очень заинтересовала бы ваша живопись.
Он говорил по-английски с легким французским акцентом. Эйлин же ответила ему на своем ужасном французском:
– Спасибо, месье, но я рисую только для собственного удовольствия.
Ее холодный тон, однако, не уменьшил пыла ловеласа.
– Вы так скромны! Вам это не к лицу. Вы красивейшая женщина, которая к тому же обладает изумительным талантом. В Париже вы смогли бы полностью реализовать себя, и ваша жизнь станет легкой и полной удовольствий. Зачем же лишаться всего этого из-за своей ложной скромности?
– Сэр, вам не следовало подходить ко мне. Пожалуйста, уйдите.
Эйлин старалась не смотреть в его сальное лицо с отвисшими щеками, обрамленное нелепыми кудряшками белого парика. Граф был крупным мужчиной. Не очень толстым, но хорошо физически развитым. Эйлин подумала, что его живот, такой же отвисший, как пухлые щеки, наверное, затянут огромным корсетом. Правда, желания выяснить, так ли это, у девушки не возникло. В кои-то веки ей выпала возможность уединиться, а д'Авиньон так нагло нарушил ее одиночество. Сейчас Эйлин хотелось только одного: чтобы он провалился сквозь землю.
75 
