146 
Мир, населенный душами! И иные из них, совершенно потеряв память о своем человеческом существовании, сделались теми, кого земные мужчины и женщины называют демонами, рыскающими вокруг, жаждущими завладеть человеком, произвести опустошение или навлечь несчастье, насколько позволят обстоятельства.
– И один из них, – сказал я, – превратился в мать или отца вампиров вроде нас.
– Да, верно. Эту мутацию создал Амель. Но она не была единственной. На земле есть и другие монстры, обитающие между видимым и невидимым; но величайшей движущей силой мира всегда были и остаются судьбы миллионов людей.
– Мутации никогда не влияли на ход истории.
– И да и нет. Разве не значит что-нибудь вопль безумной души, исторгаемый пророком из плоти и крови, если слова этого пророка записаны на пяти различных языках и выставлены на продажу на полках магазинов в Нью-Йорке? Можно сказать, что процесс, который я наблюдал и описал Господу, продолжается: иные души умерли, иные укрепились, другим удалось фактически возродиться в новом теле, хотя с помощью какой уловки, этого я в то время не знал.
– А сейчас знаешь?
– Реинкарнацию никоим образом нельзя назвать вещью обычной. И вовлеченные в нее души выигрывают совсем немного. Можно представить себе ситуации, когда она возможна. Происходит ли она при угасании души ребенка и всегда ли сопровождается воплощением в новом теле – зависит от каждого отдельного случая. Тех, кто постоянно участвует в реинкарнации, нельзя сбрасывать со счетов. Но это, как эволюция вампиров или других связанных с землей бессмертных существ, уже отдельная небольшая сфера. Еще раз напоминаю, что сейчас мы говорим о судьбе человечества, о мире человеческом в целом.
– Да, я вполне понимаю. Возможно, лучше, чем ты думаешь.
– Хорошо. Итак, не имея критерия отбора, я все же отправился в преисподнюю и обнаружил там огромное разросшееся подобие земли! Души дали волю воображению и создали в своем невидимом бытии всевозможные неуклюжие здания, немыслимых существ, монстров – этакое буйство воображения без контроля со стороны небес, и, как я и догадывался, огромное число душ не знали, что они мертвы.
И вот я погрузился в самую гущу всего этого, изо всех сил пытаясь оставаться невидимым, представить себя лишенным всякой различимой формы, но сделать это было непросто. Ибо я оказался в невидимом царстве – все там было невидимо. И вот я принялся в полумраке бродить по унылым дорогам, среди уродливых, почти лишенных формы существ – стенающих, умирающих. А ведь сам я пребывал в обличье ангела.
Тем не менее эти потерянные души не очень-то замечали меня! Похоже, многие из них плохо видели. Ты ведь знаешь, что это состояние описано человеческими шаманами, святыми, людьми, близко подошедшими к смерти, испытавшими ее и затем оживленными и продолжающими жить.
– Да.
– Человеческие души видели лишь часть окружающего их пространства. Я видел все в целом. Я бестрепетно странствовал по всем направлениям, не считаясь со временем или находясь вне его – хотя время, разумеется, текло непрерывно, – и шел туда, куда мне хотелось.
– Обиталище безумных душ.
– Очень похоже, но в этом огромном обиталище было великое множество обособленных обителей. Души со сходными верованиями в отчаянии сошлись вместе в надежде укрепить веру друг друга, а заодно и обоюдные страхи. Но свет земли был здесь слишком сумрачным, чтобы согреть хоть кого-то! А небесный свет сюда попросту не проникал.
Да, ты прав, это было поистине обиталище всевозможных безумных душ, долина смертной тени, ужасная река монстров, которую души страшатся пересечь, чтобы попасть в рай. И, разумеется, никто никогда не пересекал ее.
Первое, что я сделал, это стал слушать; я прислушивался к пению любой души, которая пела мне, то есть, по-нашему, говорила. Я старался запомнить любое чуть слышное высказывание, вопрос или предположение, поразившее мой слух. Что знали эти души? Что с ними сталось?
Вскоре я обнаружил, что в этом ужасном, мрачном месте есть круги – ярусы, возникшие благодаря желанию душ отыскать себе подобных. Обиталище душ произвольно расслоилось, но этот порядок определялся степенью осведомленности, уступчивости, смятения или гнева каждой души.
Ближе всего к земле располагались самые проклятые, продолжавшие борьбу за еду, питье или обладание другими, не могущие принять случившееся или не понимающие этого.
Как раз над ними размещался круг душ, которые только тем и занимались, что дрались друг с другом, вопили, визжали, толкались, пихались в стремлении навредить ли, одолеть ли, захватить ли, убежать ли, пребывая в отчаянном смятении. Эти души даже ни разу не заметили меня. Но опять-таки твои люди видели их и описывали во многих и многих рукописях на протяжении столетий. Ничто из сказанного мной, разумеется, для тебя не новость.
146 
