Особенно,... 
32 
– В Новом Орлеане все видят призраков.
Он невольно рассмеялся – коротким тихим смеш–ком.
– Знаю. Но я их действительно видел, и не раз. Я сталкивался с ними и в других местах. Однако я никогда не верил ни в Бога, ни в дьявола, ни в ангелов. Я не верил в существование вампиров, оборотней и любых других подобных созданий, способных, как го–ворили, в корне изменить судьбу человека или хоть как-то повлиять на ход событий, на тот, казалось бы, хаотический ритм, который управляет жизнью все–ленной.
– А теперь ты веришь в Бога?
– Нет. Насколько я понимаю, еще какое-то время мне удастся сохранять ту форму, в которой я пребываю сейчас, а потом я начну, что называется, та–ять – так, во всяком случае, происходило со всеми призраками, которых мне доводилось видеть. И в кон–це концов исчезну, умру окончательно и бесповорот–но. Погасну, как свет. Вот что меня ждет. Забвение. Не кто-то и не что-то. Присутствие чего-то личностно–го не более чем иллюзия моего разума, – точнее, того, что от него осталось, – который упорно продолжает цепляться за этот мир. Что ты обо всем этом дума–ешь?
– Прав ты или нет, но оба твои предположения приводят меня в ужас.
Я не собирался ни рассказывать ему о своем пре–следователе, ни спрашивать его о статуе. Теперь я точ–но знал, что Роджер не имеет никакого отношения к тому, что скульптура вдруг показалась мне живой. Он в тот момент был уже мертв и переходил в иную ре–альность.
– Приводят тебя в ужас? – с нотками почтения в голосе переспросил он. – Но ведь это происходит не с тобой, Напротив, ты подвергаешь такому испыта–нию других. А теперь позволь мне объяснить кое-что относительно Доры.
– Она красива, и я… Я постараюсь о ней позабо–титься.
– Нет, ей нужно от тебя нечто большее. Она нуждается в чуде.
– В чуде?
– Послушай, кем бы ты ни был, но ты продолжа–ешь жить, хотя ты и не человек. И ты способен совер–шить чудо – разве я не прав? Для существа с твоими способностями это совсем не трудно, так соверши же его ради Доры.
– Ты имеешь в виду какое-нибудь фальшивое ре–лигиозное чудо?
– А что же еще? Она не представляет, как можно спасти мир без чуда. И ты можешь сделать это для нее.
– И ты остался в этом мире, преследовал меня и пришел сюда только ради того, чтобы обратиться со столь ничтожной просьбой? – Я был поражен. – Те–бе самому не будет прощения, и душу твою уже не спасти. Ты покойник. Но даже в этих обстоятельствах ты остаешься вымогателем и преступником. Ты только послушай, о чем ты просишь! Чтобы я совершил фальшивое чудо для Доры! Неужели ты думаешь, что ей бы это понравилось?
Он застыл от изумления и был настолько поражен, что далее не почувствовал себя оскорбленным.
Поставив бокал на стойку, он молча обвел взгля–дом бар и задумался. Он казался исполненным до–стоинства и выглядел лет на десять моложе, чем в тот момент, когда я его убил. Любой, кто призраком воз–вращается в этот мир, стремится принять для этого привлекательный облик. Вполне естественное же–лание. Глядя на него, я чувствовал, как внутри меня крепнет и разрастается неизбежное в таких случаях и роковое для меня восхищение доставшейся мне жерт–вой: «Мсье, в моих жилах течет ваша кровь!»
Роджер повернулся ко мне.
– Ты прав, – свистящим шепотом заговорил он. – Совершенно прав. Я не должен вступать с тобой в сговор ради совершения для нее фальшивого чуда. Она ни за что бы не одобрила столь чудовищную сделку.
– Ну вот, теперь ты говоришь как благодарный мертвец[1].
Он издал короткий презрительный смешок, но тут же вновь помрачнел и тихо произнес
– Лестат, ты должен позаботиться о ней… хотя бы какое-то время…
Я не ответил, и он продолжал настаивать:
– Недолго, пока все не уляжется и репортеры не оставят ее в покое; пока не кончится весь этот кош–мар и она не придет в себя и не вернется к своей вере, пока она не станет прежней Дорой. У нее своя жизнь. Лестат, она не должна страдать из-за меня, тем более из-за меня! Это несправедливо!
– Несправедливо?
– Назови меня по имени, – попросил он – Взгляни на меня.
Я поднял на него взгляд. Это было поистине тяже–лое зрелище. Он был раздавлен горем. Никогда еще мне не доводилось видеть, чтобы человеческое суще–ство страдало так: сильно. Никогда
– Меня зовут Роджер, – сказал он и в этот мо–мент показался мне еще моложе, как будто в мыслях своих он совершал некое путешествие назад во вре–мени, едва ли не в пору невинности, – если, конечно, мертвецам, не желающим порывать связь с этим миром, вообще позволительно вспоминать о своей не–винности.
32 
