73 
– Господи! Я чувствую себя хуже, чем в аду! – пробормотал я. – Я не должен был убивать его. Я... Я совершил это по одной простой причине... Он всего лишь... Всего лишь попался на моем пути. Чудовищная ошибка! Но потом он пришел ко мне, Дора. И мы провели вместе много часов. Его призрак и я... Мы беседовали... Он рассказал мне все... И о вас, и о своих сокровищах, и о Винкене.
– О Винкене? – переспросила она.
– Да, о Винкене де Вайльде. И о его двенадцати книгах – вы знаете о них. Послушайте, Дора, мне очень хочется коснуться вашей руки... Быть может, мое прикосновение поможет вам успокоиться. Но я боюсь, что вы закричите...
– Почему вы убили моего отца?
За этим простым вопросом скрывался другой. «Как мог кто-то, говорящий так, как вы, совершить такой ужасный поступок?» – вот что имела она в виду.
– Я жаждал его крови, – пояснил я. – Потому что питаюсь чужой кровью и таким образом сохраняю молодость и способность жить. Вы верите в существование ангелов? Тогда вам придется поверить и в то, что существуют вампиры. Поверить в меня. На земле существуют вещи и пострашнее.
Дора казалась совершенно ошеломленной, потрясенной. Ничего удивительного.
– Носферату, – тихо произнес я. – Вурдалаки. Вампиры. Ламии. Вполне реальные существа, как бы вы их ни называли. – Я пожал плечами, чувствуя себя совершенно растерянным, беспомощным. – Есть и другие. Но Роджер... Роджер пришел ко мне в облике призрака, чтобы открыть свою душу. Чтобы поговорить о вас.
Она вдруг задрожала и расплакалась. Но это отнюдь не походило на истерику. Ее полные слез глаза сделались совсем маленькими, лицо сморщилось, искаженное болью и горем.
– Дора, клянусь, я не причиню вам вреда! Ни за что на свете! Я вас не обижу...
– Мой отец действительно мертв? Это правда? – Нервы Доры в конце концов не выдержали. Ее сотрясали рыдания. – Боже! Помоги мне! – всхлипывая, шептала она, а потом вдруг закричала во весь голос: – Роджер! Роджер!..
Забыв о прежних опасениях, она осенила себя крестным знамением и долго сидела, не произнося больше ни слова и только судорожно всхлипывая. Однако страха в ней по-прежнему не было.
Я ждал. Но она плакала все горше и горше, а потом упала ничком и зарыдала с еще большим отчаянием. На меня она вообще не обращала внимания.
Я медленно выбрался из угла и выпрямился. Высота мансарды в центре позволяла стоять во весь рост. Обойдя лежащую на полу Дору, я наклонился и нежно обнял ее за плечи.
Она не сопротивлялась. Словно опьянев от неизбывного горя, она лишь мотала головой из стороны в сторону, судорожно всхлипывала и нервно скребла руками по полу, как будто в поисках опоры, чтобы подняться.
– Боже мой... Боже мой... Роджер! Роджер! Боже мой... – Только эти слова без конца срывались с ее губ.
Я взял ее на руки – легкую, почти невесомую, как пушинка, хотя для того, кто обладает такой силой, какой обладал я, вес не имеет значения – и понес к выходу из мансарды.
– Я знала... знала... я все поняла еще тогда, когда он поцеловал меня, – сквозь слезы шептала Дора, прижимаясь к моей груди. – Я была уверена, что вижу его в последний раз. Я знала...
Речь ее была бессвязной и неразборчивой, а вся она казалась такой маленькой и хрупкой, что я старался не прижимать ее к себе слишком сильно. Голова Доры откинулась назад, и беспомощное выражение на этом побледневшем заплаканном личике могло в тот момент заставить разрыдаться самого дьявола.
Я понес Дору вниз. Она лежала на моих руках как тряпичная кукла, безвольная, лишенная способности сопротивляться. Остановившись перед входом в ее комнату, я почувствовал исходящее изнутри тепло и толкнул дверь.
Когда-то здесь, наверное, располагалась классная комната или общая спальня. В просторном угловом помещении с высокими окнами, выходившими на две стороны, было довольно светло благодаря уличным фонарям и фарам проносящихся мимо здания машин.
У дальней стены стояла узкая старая металлическая кровать с высокой прямоугольной рамой над ней, предназначенной для крепления противомоскитной сетки, хотя никакой сетки не было. Скорее всего, эта кровать досталась Доре в наследство от монастыря. Белая краска, которой некогда были выкрашены тонкие металлические прутья, кое-где облупилась. Я увидел множество книг – они стояли на полках, стопки их располагались повсюду, многие с закладками лежали раскрытыми на самодельных пюпитрах – и сотни реликвий и всевозможных ценных предметов, принадлежащих Доре. Возможно, часть из них она получила в подарок от Роджера – до того момента, когда узнала о нем правду. На деревянных рамах окон и дверных косяках я заметил какие-то записи, сделанные черными чернилами.
73 
