Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
149 
– Он ранен, – пробормотала она, тупо глядя на них. Лица сестер отчего-то плыли перед глазами. – Сделайте что-нибудь, он ранен! – вскрикнула она, хотя с первого взгляда было ясно, что де Бонвиль мертв. Но, увидев кровь, капавшую с ее рубашки, они поняли, что происходит.
– Ты тоже, – объяснила сестра и попыталась вытащить ее из машины, но Виктория уже соскользнула в темную бездну. Девушки едва успели ее подхватить. Вся спина Виктории была залита кровью.
– Давайте носилки! – велела сестра. Тут же подбежали два санитара. Один из них узнал Викторию и покачал головой при виде Эдуара.
– Капитан? – спросил он, но сестра покачала головой. Безнадежно.
– Их обстреляли. Несите ее в операционную. Позовите Квинара… или Дорсе… кого угодно.
Пуля, засевшая в позвоночнике, оставит ее калекой на всю жизнь, если прежде инфекция не прикончит несчастную.
Санитары унесли раненую и вернулись за Эдуаром. Его доставили в морг, а один из шоферов отогнал машину и отправился в штаб доложить о гибели капитана де Бонвиля.
Хирурги удалили пулю, но опасались, что Виктория никогда не сможет ходить, даже если выживет, на что шансов было весьма немного. Повреждения, причиненные снайперской пулей, были слишком серьезны.
В лагере только и говорили, что о трагедии, а сержант Моррисон, просмотрев бумаги «Оливии Хендерсон», выписала адрес и имя ближайшей родственницы, некоей Виктории Доусон. И со слезами на глазах сама послала телеграмму с просьбой приехать.
Глава 32
Коляска для близнецов была поразительно неуклюжим сооружением, в котором возили когда-то еще ее и Викторию, но Берти настояла на том, чтобы привезти ее из Кротона. Однако несмотря на жалобы матери, близнецы прекрасно чувствовали себя в этой колымаге.
К сожалению, дом стал для семьи слишком мал. Новорожденных пришлось поместить вместе с Берти, и Чарлз все чаще поговаривал о переезде в особняк на Пятой авеню, унаследованный Викторией. Но Оливия не знала, что скажет на это сестра, когда приедет. Ей самой принадлежал Хендерсон-Мэнор, но не могли же они перебраться туда! Нет, сначала она должна все выяснить с сестрой!
Поэтому Доусоны и теснились пока в старом доме, буквально на головах друг у друга. Джефф также вносил свою долю во всеобщую сумятицу, не говоря уже о Чипе, так что Чарлз постоянно был на взводе.
Последнее время Оливия постоянно мучилась бессонницей и ужасно уставала. У нее ныло все тело, как при сильной простуде. Вот и сегодня, втаскивая тяжелую коляску на крыльцо, она совсем потеряла терпение и решила, что пора прислушаться к просьбам Чарлза и переехать, а уж потом объясниться с Викторией.
– Могу я помочь, мэм? – вежливо спросил мужчина в униформе. Оливия машинально поблагодарила и, мельком взглянув в его сторону, увидела, что он держит телеграмму. Она оцепенела. Сердце, казалось, перестало биться. Она уже несколько дней чувствовала себя не в своей тарелке, но твердила, что просто нервничает, плохо спала и дети ее утомили.
– Это мне? – хрипло спросила она.
– Виктория Доусон? – учтиво осведомился почтальон. – Значит, вам.
Он дождался, пока Оливия распишется, втащил коляску на ступеньки и удалился. Оливия дрожащими руками разорвала телеграмму, и словно стальные пальцы стиснули горло. Слова расплывались перед глазами. Это оказалось официальное извещение от сержанта Моррисон, служившей в союзных войсках.
«С сожалением сообщаем, что ваша сестра Оливия Хендерсон ранена при исполнении воинского долга. Нетранспортабельна. Состояние тяжелое. О дальнейшем телеграфируем».
Виктория никогда не упоминала ни о какой Моррисон, но теперь это не имело значения. Она ранена!
Плачущая Оливия стояла в прихожей, все еще держа телеграмму и не в силах поверить прочитанному. Она ведь чуяла неладное! Та самая непонятная болезнь, которую она объясняла усталостью. Но теперь она поняла, в чем дело. Виктория. Она разделяла боль сестры.
Оливия растерянно оглядывалась, и Берти, выходившая из кухни, сразу поняла, что случилась беда.
– Что с детьми? – вскрикнула она, устремившись к коляске.
– Виктория… она ранена.
– О Боже! Ты скажешь Чарлзу?
Она назвала его по имени, чего никогда не делала в присутствии хозяина.
– Не знаю, – пробормотала Оливия.
Они отнесли спящих девочек наверх, уложили в кроватки, а следом промчался Джефф, которому давно было пора делать уроки. Но Оливия и слова ему не сказала. Сначала нужно поговорить с Чарлзом, а она понятия не имеет, с чего начать и признаться ли во всем или утаить правду. Но что-то непременно нужно делать. Она немедленно отправится во Францию, независимо от того, захочет ли Чарлз ее сопровождать. Никакие силы на этом свете не удержат ее от поездки.
149 
