ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  44  

Время также требовалось на то, чтобы узнать некоторые вещи. Даже с тем могуществом, которое Гхэ получил при своем воскрешении, сможет ли он победить врагов, о которых имел лишь смутное представление, — вроде того белокожего дикаря, который не пожелал умирать. Был ли он, как и сам Гхэ, чудовищем? Был ли он сильнее Гхэ? И еще в уме Гхэ теснились смутные тени, тени могучих существ, обитающих там, куда не дотягивалась Река. О них тоже нужно что-нибудь узнать.

Взгляд Гхэ блуждал по зданиям города; где, интересно, можно отыскать ответы на эти вопросы? Может быть, в библиотеке, там, где нашла свои ответы Хизи. Однако в Ноле было немало темных хранилищ, где дремало древнее знание.

Самое главное из них высилось позади таверн на набережной, столь же древнее и монументальное, насколько те были убогими и непримечательными, — Большой Храм Воды. Это была ступенчатая пирамида из белого камня. Из ее озаренной солнцем вершины извергалась мощная струя воды — кулак, которым Изменчивый грозил небесам. Гхэ бывал внутри здания, видел невероятную водную колонну, вздымающуюся в самом центре храма. Тогда он был потрясен напором и силой Реки. Оттуда, где Гхэ сидел теперь, ему были видны две изломанные поверхности, по которым вода струилась вниз, — четыре потока устремлялись на четыре стороны света, чтобы воссоединиться со своим родителем в каналах, окружающих самую большую святыню жрецов. Для Гхэ храм тоже когда-то был святыней, символом великой мощи, которой он служил, того ордена, который даровал мальчишке, спавшему в грязи вместе с собаками, почет и силу.

Теперь, воспринимая все с точки зрения Реки, Гхэ смотрел на храм иными глазами. В его белой раковине билось сердце тайны, там был лабиринт коварства и обмана. Из темных глубин храма жрецы протянули нити своей паутины, там ковались оковы для бога-Реки. Там находились библиотеки — огромные пыльные залы, вместилища запретного знания, заклинаний и символов, обладающих ужасной силой. Гхэ лишь мельком видел все это, когда его посвящали в джики, но теперь он каким-то образом угадывал возможности, скрытые под пеленами падающей воды в этой огромной скале.

Он снова перевел взгляд вниз, туда, где у его ног струился бог-Река.

— Ты хочешь, чтобы я проник туда, — прошептал Гхэ.

Это будет опасно — опасно даже для него. Жрецы обладали властью, достаточной для того, чтобы держать в узде бога, а ведь сила, двигавшая Гхэ, была всего лишь крохотным ручейком могущества Реки. Однако жрецы учили Гхэ, сделали из обычного уличного воришки и головореза то совершенное орудие убийства, которым он теперь являлся. И это орудие могло быть повернуто против создавших его с той же легкостью, что и против их врагов.

Еда оказалась совсем не такой восхитительной, как предвкушал Гхэ. Запах был изумительным и дразнящим, но вкуса он не почувствовал, словно забыл, как и многое другое, что значит ощущать вкус. Гхэ бросил недоеденный завтрак в воду.

— Приятного аппетита, господин, — пробормотал он, подымаясь, чтобы продолжить прогулку.

Теперь Гхэ направлялся в Южный город, сам не понимая зачем. Он знал, что здесь родился, но та часть его разума, где хранились эти воспоминания, была самой перепутанной: ясных образов он вызвать не мог. Вид улицы Алого Саргана, места, которое Гхэ помнил лучше всего, походил на долетающие откуда-то обрывки когда-то знакомой мелодии. Вот вывеска, знакомая, словно его собственное имя; но дальше тянулись кварталы, казавшиеся ему не менее чужими, чем переходы дворца. И все же прежнее хорошее настроение вернулось к Гхэ — казалось, он узнает окрестности носом и кожей, хоть и не глазами. Его охватило какое-то меланхолическое наслаждение, призрак узнавания.

И тут, когда он остановился на углу, глядя, как мальчишка-карманник вытаскивает кошелек у потрепанного вида аристократа, кто-то назвал его по имени.

— Гхэ! — Это был голос старухи, голос, который он не сумел узнать.

Гхэ удивленно обернулся; его рука сама собой сжалась для смертельного удара. Перед ним действительно была старуха — очень древняя старуха-гадалка. Одежда ее была старой и выцветшей, но высокая коническая шапка, расшитая золотыми звездами и полумесяцами, казалась новой и дорогой. Перед старухой лежал бархатный коврик для гадания на костях. Ее беззубый рот улыбался, а глаза сверкали странной смесью чувств — радости, настороженности, озабоченности.

Лицо гадалки было Гхэ знакомо. Воспоминания о нем казались рассыпанными в его сознании, словно осколки разбитого кувшина, но имя ускользало, и никаких прошлых разговоров с предсказательницей он не помнил. Гхэ не чувствовал ничего, кроме смутного намека на что-то приятное.

  44