Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
16 
Разумеется, нет, подумала Элис. Надеюсь, я не столь примитивна.
И все равно, услышав стук в дверь, она на миг задержалась перед зеркалом, чтобы поправить прическу и вызывающе вздернуть подбородок.
«Мы друзья!» – настойчиво напомнила себе Элис.
Просто друзья, и больше ничего. Она сама решила, что им с Джо лучше разойтись. У нее больше нет никаких прав на него и никакой надежды вернуть былое.
«Вот и радуйся теперь, – сказала она себе, открывая дверь. – Если сможешь, конечно».
На пороге стоял Джо с цветами – белые розы в хрустящей прозрачной обертке.
– Привет, Джо, – улыбнулась Элис.
– Давно не виделись, – отозвался он, широко ухмыляясь в ответ, и поднял кулак к плечу в подобии салюта.
Потом быстро, почти крадучись, оглянулся, и из сумрака выступила его спутница. Рыжие волосы пламенели, свет фонаря за спиной подчеркивал идеальную линию плеч, остальное скрывала тень.
– Элис… – неуверенно, как ребенок, начал Джо. – Элис, это Джинни.
Девушка вышла на свет.
Элис поблагодарила за цветы, пригласила гостей в дом, предложила сесть – обычные ритуалы вежливости. При этом все время исподтишка рассматривала Джинни, так что каждая черта, каждый рыжий завиток отпечатались в памяти, словно вырезанные тонким лезвием.
Ничего нельзя представить заранее, думала Элис. Ведь она воображала, что сможет избежать ревности, и вдруг открыла в себе бездонный источник этого чувства. А еще она с ужасом поняла, что почти ненавидит Джинни. У Элис даже волоски на затылке встали дыбом.
Девушка оказалась хорошенькой. Хрупкая, но не чрезмерно, гибкая как березка, легкая как танцовщица. Она была одета в платье с широкой юбкой, доходящей до лодыжек. Короткие рыжие волосы Джинни безыскусно зачесала назад, открыв лицо и сияющие глаза необычного лилового оттенка. Но ее красота определялась даже не внешностью, а чем-то бо́льшим – идеальным, неземным.
Когда Элис училась в университете, у нее в комнате висела плохонькая репродукция акварели Россетти «Первое безумие Офелии». На картине обреченная бледная девушка с темными глазами и распущенными волосами, в цветочном венке, пела песню печали и безумия – безмятежная как дитя, она не обращала внимания на обеспокоенных друзей. Как там говорил Джо – с Джинни случилось несчастье? Она лежала в психиатрической клинике? Элис вполне могла в это поверить. Джинни выглядела точно так же, как Офелия на старой черно-белой репродукции. Ее красота была словно бездна, словно душевная болезнь.
Встретив холодный оценивающий взгляд Джинни, Элис посмотрела на себя глазами этой самодовольной девчонки: длинная, очкастая, черты лица слишком грубые, неизящные. Она готовила кофе для гостей и сама отмечала, что движется без всякой грации. Джо глядел на нее, не говоря ни слова, но Элис не сомневалась – он заметил и лишний вес, набранный за три года, и новые морщинки вокруг глаз. Хуже всего то, что Джо совсем не изменился. Если бы она увидела седину в его волосах, складки у рта, ослабевшие мышцы, она бы спокойнее отнеслась к собственному несовершенству; но ничего подобного не было. Та же улыбка, тот же подкупающий прищур за очками, то же худощавое тело и слегка сутулые плечи. Внезапно Элис осознала, что ее по-прежнему тянет к Джо.
Остаток вечера она пребывала в смятении. Городские пейзажи и лица проплывали мимо сознания. В парке они втроем зашли в пиццерию (Элис ела без аппетита, с той же упорной сосредоточенностью, какую видела у матери), прогулялись вдоль берега, у моста. Молодой месяц отбрасывал серебристые тени на траву и воду. Плотина отражалась в черной реке с отблесками неоновых огней. Элис пила, ела, разговаривала легко и бездумно. Джо сиял. Джинни смотрела на него со смущенной улыбкой. Они пошли в кино на вечерний сеанс – Элис не запомнила фильм.
Официанты. Билетеры. Студент раздает рекламные буклеты. В глазах Джинни отражается свет экрана. Джо покупает шоколад, его глаза горят. Он счастлив, он обнимает подругу за плечи, близоруко вглядывается в ее лицо. Джинни мягко улыбается, говорит еле слышно. Прежде чем сказать что-то, она бросает взор на Джо, будто не смеет открыть рот без его разрешения… Это беззвучные картинки: губы бессмысленно шевелятся, краски беспорядочно меняются, как в калейдоскопе, и все кажется игрой теней на плоском экране.
Выделяется только Джинни. Она наблюдает за Элис так, словно отделена круглым аквариумом, и ее черты слегка искажаются – один глаз вдруг увеличивается, губы кривятся. Начинается наваждение.
16 
