Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
9 
Разумеется, я прочитал надпись.
«То, что во мне, помнит и никогда не забудет. Розмари Вирджиния Эшли. Август 1948».
То, что во мне, помнит… Потом я часто приходил сюда, не в силах противиться влечению, – это место зачаровывало, одновременно внушая отвращение и ужас. То, что во мне, помнит… Только я понимал значение этих слов. Остальные принимали их за послание от Роберта, за выражение его любви к умершей жене.
Но я знал Роберта гораздо лучше. Он, возможно, был слаб, но не сентиментален. Он мог умереть вскоре после похорон Розмари, но не стал бы выворачивать душу ради того, чтобы погост в Гранчестере выбрали для прогулок романтические влюбленные. Он был практичным человеком, а практичные люди сильнее страдают от любви. Вопреки свидетельствам, я уверен, что он не убил себя. Надпись на надгробии – ее послание мне. Дерзкий окрик из могилы. Она не мертва, и она хочет, чтобы я не забывал об этом. У нее много времени. И она все помнит.
Но я не боюсь. Я в безопасности. У меня есть в запасе один трюк, последняя карта, залог спасения. Знаете, что это за карта? Это вы, дорогой друг. Не верите? Воля ваша. Прочтите мой дневник – вы возненавидите меня, станете презирать, но поверите. Не беспокойтесь, не торопитесь. Отложите эти записи, забудьте на время – на годы, если хотите. Все равно вы вернетесь к ним. Я уверен, что вернетесь. Рано или поздно – потому что она здесь. Она ждет вас. Точно так же, как ждала меня. Берегитесь.
Когда придет время, многое будет зависеть от того, на какой путь я вас направлю.
Два
Весь день Элис не находила себе места. Она съела пачку печенья. Включила телевизор: черно-белое кино, разговорное шоу, русский мультфильм… Выключила.
Заварила чай, присела, дождалась, пока чай остыл, вылила его в раковину. Поставила музыку, прокрутила пластинку дважды, не слушая, остановила.
Потом достала письмо из «Красной розы» и попыталась увлечься предложенной работой – шесть графических иллюстраций и обложка для подросткового романчика под названием «Школа разбитых сердец». Это легко, подумала Элис и полдня заполняла корзину для бумаг неудачными набросками, пока не признала: все валится из рук оттого, что она увидела девушку рядом с Джо. Оттого, что неожиданно услышала его голос.
Разумеется, теперь это не имеет значения. Все давно кончено. Тема закрыта.
Но сегодня ей было так одиноко. Хоть бы кто-нибудь позвонил… В памяти всплыли слова: «то, что во мне, помнит». А кто будет помнить об Элис, если она завтра исчезнет? Мать, живущая в двух сотнях миль отсюда? Заказчик из «Красной розы»? Она дружила только с приятелями Джо – и потеряла их вместе с ним. Пока все шло хорошо, никто другой не был нужен. Черт! Элис вдруг разозлилась на себя. Почему она опять думает о Джо? Из-за надписи на том надгробии. Завидует мертвой девушке, которую никогда не забудет ее возлюбленный.
Элис решила позвонить в Лидс матери – единственному человеку, с кем можно поговорить не о работе, – потом пожала плечами и отказалась от этой мысли. Нет. Поболтать было бы приятно, но звонок откроет дорогу обычному потоку критических замечаний, упреков и вопросов. «Когда собираешься приехать к нам? Ты еще не нашла работу? – (Как будто то, чем Элис зарабатывала на жизнь, – развлечение, подготовка к «настоящей работе».) – Ты уверена, что справишься сама?»
Бедная мама, подумала Элис.
С тех пор как папа умер от рака, мать обращается с ней жестче и резче. Она располнела после пятидесяти, ее миловидность погребена под лишним весом. Вечно говорит осторожными намеками, ничего не скажет прямо. Наверное, не находит нужных слов…
Когда-то она была хороша собой. На черно-белых фотографиях – темноволосая стройная девушка с милой улыбкой, рука об руку с красивым юношей – таким был отец до того, как преждевременно облысел. Маме хватило романтизма, чтобы выбрать дочери имя в честь кэрролловской Алисы: «Потому что у тебя точно такие же большие удивленные глаза». А потом она превратилась в разочарованную толстуху, огрубевшую и увядшую не от горя, а от безрадостной жизни. Больше всего Элис боялась увидеть однажды в зеркале материнское лицо.
Она вздохнула и посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Надо бы лечь, но спать не хотелось. Элис взяла с полки первую попавшуюся книгу в надежде, что чтение ее усыпит. Кажется, в холодильнике осталось недоеденное шоколадное мороженое. Она пошла проверить, мимолетно отметив, что ест слишком много, надо это прекращать. Тут же в памяти всплыл образ матери: вскоре после смерти отца она сидела на веранде их старого дома и безостановочно поглощала чипсы со вкусом креветок, пакет за пакетом.
9 
