Особенно,... 
18 
Джеральд очнулся.
– Туда, куда вы просили.
– Вы хотите сказать, что этот мрачный полуразвалившийся памятник старины похож на гостиничный комплекс? – воскликнула она с сарказмом.
– Черт побери, Николь, а что вы рассчитывали здесь увидеть? Пятизвездочный мраморный отель с бассейном и искусственным водопадом? Поверьте мне, здесь специально не стали ничего реставрировать. Люди едут сюда за порцией адреналина, а не за комфортом и банальными курортными развлечениями!
В этом была своя правда, и Николь стало стыдно. Джеральд возится с ней как с малым ребенком, а она еще смеет капризничать! Что бы с ней было, если бы у него вчера не кончился бензин? Даже думать об этом было страшно!
– Приехали, – бесцветным голосом произнес Джеральд.
Николь выскочила из машины, вне себя от нетерпения. Об этой минуте она мечтала с тех пор, как узнала о своей победе. Девушка стояла перед огромной парадной дверью, усыпанной шляпками стальных гвоздей. Дверной проем был украшен резьбой, местами стершейся от времени. Массивный бронзовый молоток сбоку красноречиво говорил о том, что никаких электрических звонков в замке нет.
Джеральд тем временем достал багаж Николь из машины и присоединился к девушке.
– Стучите, – сказал он.
Николь робко ударила дверным молоточком по металлической пластине. Ей показалось, что звук эхом пронесся по всему замку, однако прошло добрых десять минут, прежде чем заскрипели отодвигаемые цепи и запоры. С оглушительным скрипом дверь медленно открылась. На пороге стояла молоденькая девушка и боязливо выглядывала за дверь. Не такого приема ожидала Николь.
– Здравствуйте, – отчетливо сказала она, предполагая, что девушка плохо говорит по-английски. – Я Николь Аркетт. У меня здесь забронирован номер со вчерашнего дня…
С тем же успехом она могла говорить по-французски, по-итальянски, на любом другом языке мира или вообще молчать. Девушка даже не посмотрела на нее. Ее взор был устремлен на что-то за спиной Николь, и это что-то внушало ей почтение и благоговейный страх.
– Добрый день, господин граф, – пролепетала девушка на вполне правильном английском и присела в низком поклоне.
Николь вытаращила глаза. Кто все-таки такой этот Джеральд Уэйн и куда он ее привез?
– Здравствуй, Ванда, – кивнул Джеральд. – Мистер Хаггис на месте?
– Да, – ответила Ванда и вновь попыталась поклониться, но Джеральд поморщился, и она быстро выпрямилась.
– Проходите, Николь, – с иронией обратился Джеральд к остолбеневшей девушке. – Сейчас разберемся с управляющим насчет вашего номера.
Николь была слишком ошарашена, чтобы спорить. Она вошла в холл и встала как вкопанная. Судя по внешнему виду замка, она ожидала увидеть длинный полутемный коридор, древние портреты на стенах, паутину и керосиновые лампы. Но ее глазам предстало вполне современное помещение, похожее скорее на фойе второсортной гостиницы, чем на замковый зал. С правой стороны располагалась стойка администратора с ключами, с левой – большое зеркало и несколько диванчиков, на которых дремали уставшие коридорные. На полу лежал потрепанный ковер, бывший когда-то бордовым, но давно потерявший насыщенный цвет. Лысый кругленький человечек в самом настоящем фраке бросился к ним навстречу.
– О, мой дорогой граф, как я рад вас видеть, – лепетал он и чуть ли не подпрыгивал от радости.
Николь стало казаться, что она спит.
– Я привез вам гостью, Хаггис, – мрачно сказал Джеральд, которому елейная любезность мужчины во фраке явно пришлась не по вкусу. – Николь Аркетт из…
– Техаса, – шепотом подсказала Николь.
– Их Техаса. У нее должен быть забронирован номер.
– Мисс Аркетт? – Хаггис повернул свое круглое личико к девушке. Он немного пришепетывал, и она едва распознала свою фамилию. – Но мы ждали вас только завтра! За вами в Будапешт выехала машина.
– Странно… Значит, для меня еще ничего не приготовлено? – расстроилась Николь.
– Что вы! – Хаггис даже замахал руками. – Ваш люкс в Башне Мертвой Красавицы ждет вас.
– В Башне Мертвой Красавицы? – с невольным страхом повторила Николь.
– Местный колорит, – пояснил Джеральд с усмешкой. – Я же предупреждал вас. Но если вы боитесь, я распоряжусь, чтобы вам дали другой номер.
Упрек в трусости был для Николь страшнее всего.
– Ничего я не боюсь, – прошипела она, подбоченившись. – И я абсолютно не понимаю, по какому праву вы тут распоряжаетесь!
18 
