Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
8 
Престарелый мистер Лал был известен как один из самых легкоранимых членов клуба Дакуорт, и если он решил потренироваться в ударах, чтобы мяч не попадал в цветы бугенвиллей, никто не набрался бы смелости помешать ему. А сейчас он почему-то опаздывал на игру. В ответ на этот рассказ доктор Дарувалла высказал предположение, что противник мистера Баннерджи все еще совершенствует удары по мячу и его следует искать там же, в зарослях бугенвиллей.
После этой шутки члены комитета начали расходиться, смеясь характерным для клуба нейтрально-ленивым смехом. Мистер Баннерджи устремился на поиски постоянного партнера, доктор Сорабджи уехал в госпиталь принимать больных, мистер Дуа, чья глухота в некоторой степени способствовала его уходу от шумного бизнеса по производству покрышек автомобилей, выбрал бильярдную, где мог лупить ни в чем не повинные шары, не слыша ударов. Кое-кто остался в зале, взяв в руки подготовленные колоды карт, кое-кто комфортно устроился в прохладных кожаных креслах библиотеки, заказав официанту по порции пива марки «Кингфишер» или «Лондон Дайет». Дело шло к обеду, однако никто не пил джин с тоником и не добавлял ром к напитку «Тамз Ап», поскольку по неписаным правилам клуба время крепких напитков еще не наступило.
В мужской гардеробной и клубном баре собрались более молодые члены клуба и заядлые спортсмены, окончив игру в полевой теннис, бадминтон и расставшись с массажистом. В эту утреннюю пору они обычно пили чай. Возвращавшиеся с площадки для игры в гольф с раздражением упоминали о ворохе лепестков бугенвиллей рядом с девятой лункой. Эти игроки считали, что болезнь цветов еще усилилась.
Мистер Баннерджи, живописуя историю своей вчерашней победы в гольф, каждый следующий раз подавал неудачу мистера Лала в более пренебрежительных и обидных тонах. В здании клуба и в мужском гардеробе вспыхивал смех, а мистер Баннерджи, похоже, уже не переживал оттого, что слишком поздно играть в гольф.
Неожиданное похолодание не сказывалось на привычках членов клуба Дакуорт, которые традиционно играли в гольф и теннис до одиннадцати утра или вечером после шестнадцати часов. В дневное время мужчины выпивали, обедали либо просто отдыхали под вертящимися вентиляторами или в тени Дамского сада. Этот сад никогда не принадлежал исключительно дамам. Женщин там всегда было немного. Быть может, не так было в прошлые времена. Название сада оставалось неизменным со времен султанов, когда мусульмане и индусы скрывали своих женщин от взглядов мужчин или иностранцев. Фарук находил его странным, поскольку спортивный клуб Дакуорт основали англичане, их до сих пор встречали здесь с радостью. Некоторые даже состояли членами клуба. Насколько было известно Дарувалле, англичане никогда не практиковали раздельное проживание женщин и мужчин. Основатели клуба Дакуорт выдвигали другое условие — принадлежность к высшим слоям городского общества. И Фарук, и другие члены комитета по приему в клуб под присягой могли заявить, что понятие «высшие слои городского общества» настолько расплывчатое, что о его истинном смысле можно было бы проспорить в течение всего сезона муссонов, если не дольше.
Традиционно председателем клуба был губернатор штата Махараштра, однако лорд Дакуорт, именем которого назвали клуб, никогда губернатором не был. Лорд Д (так его называли) долго добивался назначения на этот пост, однако так его и не получил из-за всем известного эксцентричного поведения жены. Леди Дакуорт страдала эксгибиционизмом. Особенно невероятной казалась ее дикая привычка показывать мужчинам свои груди. Из-за этой болезни многие члены клуба прониклись симпатией к лорду ив особенности к леди Дакуорт, хотя ее действия наносили ущерб достоинствам претендента на пост губернатора.
Стоя в прохладном и пустом танцевальном зале, доктор Дарувалла по привычке разглядывал внушительные трофеи на стенах и очаровательные, прошлых времен фотографии членов клуба — отца, дедушки, а также джентльменов, бывших их родственниками или друзьями. Доктор представлял, что может вспомнить любого из них, кто когда-либо дружески опускал ему на плечо свою руку или ерошил волосы на макушке. Мысленная фамильярность в общении со старыми фотографиями скрывала тот факт, что из пятидесяти девяти лет своей жизни в Индии доктор прожил совсем немного, наезжая в Бомбей, он болезненно реагировал на все, что напоминало ему, насколько мало он знал или понимал страну, где родился. И чем больше времени проводил в клубе Дакуорт, тем более испытывал иллюзию того, что ему уютно жить в Индии.
8 
