Мы легко добрались до пещеры Испытания, и Кей-Кобад вошел внутрь.
Я и Нахид ждали его у выхода до самого заката.
А потом еще — от рассвета до заката.
А потом еще.
И на ум раз за разом приходило возвеличивание легендарного Кей-Джамшида, чья гордыня не уступала его же мудрости, а мудрость была беспредельна:
- — Теперь шахин-шах полновластный наш — ты,
- Хоть солнце зашло, месяц ясный наш — ты.
- Всю землю пусть воля твоя покорит,
- А имя на арках дворцовых горит!
Мы ждали напрасно.
Шах исчез; и лишь из темной глубины пещеры эхом доносилось насмешливое блеянье.
Спустя неделю ожидания мы отправились домой.
…едва успев пересечь кабирские пределы, мы с Нахид окунулись в траур. Окна наместнических дворцов были занавешены синим атласом, меж дикхан царило смятение и растерянность, и хирбеды трижды на день возносили молитвы за упокой шаха Кей-Кобада.
Безвременно скончавшегося от старости.
— Когда умер шах? — спросил я у первого же гонца, которого узнал по лисьему малахаю. — Когда?!
Из ответа я выяснил, что великий шах умер больше двух месяцев тому назад, не покидая перед этим своего дворца.
Для нас с Нахид прошло около трех недель; для кабирцев — для них срок был совсем иным.
Вернувшись в столицу, я немедленно встретился с братьями-хирбедами. Многие из них были очевидцами похорон и в один голос утверждали: да, хоронили именно Кей-Кобада. Я посетил мавзолей владыки, долго стоял у гробницы… из углов насмехалась пыльная тьма.
Все вокруг честно похоронили владыку, все прекрасно помнили и заключения лекарей, и момент кончины, и траур; все прожили больше двух месяцев, день за днем, минуту за минутой…
Прожили?
Нет?
Тогда я впервые задумался об истинном и ложном.
Можно ли отыскать различие?.. наверное, нельзя.
Я оплакал Кей-Кобада и наш дерзкий замысел. Я велел Нахид молчать даже под пыткой; и она повиновалась. И когда из всех претендентов на фарр и трон остался один Суришар, его поехали сопровождать двое: я и Нахид.
Совет не стал возражать.
Мне хотелось вновь оказаться у пещеры Испытания. Мне все время казалось: умерший и оплаканный шах ждет нас там, ждет, еженощно мучаясь насмешкой Златого Овна… тщетные надежды. У пещеры никого не было, и Суришар вошел внутрь.
А вышел ты, мой будущий владыка; и я видел сияние вкруг твоего чела, как умеют это видеть лишь хирбеды высшего посвящения.
Я не рискнул противоречить воле фарр-ла-Кабир.
Замечу лишь, что входят в пещеру Испытания многие, а выходит — один. Никому не известно, куда деваются остальные, и где отныне лежат их пути. Возможно, кто-то из предков моего нового владыки был отмечен благодатью фарра, и она сказалась в его потомке; возможно…
Возможно все.
Даже то, что невозможно.
Я понимаю: мои слова может подтвердить лишь Нахид, но, к сожалению, она теперь уже ничего не станет подтверждать.
Нет под горбатым небосводом суда, где рассматриваются свидетельства дэвов.
Вот он, здесь, в удивительном месте — бывший шах Кей-Кобад, заново посетивший пещеру Испытания, чтобы вместо обретения титула шахин-шаха потерять свой собственный фарр!
Но и он ничего не сможет подтвердить: он безумен. Даже меня он не узнает, и только таскается следом неотвязной тенью. Умоляет поговорить с вором, укравшим его фарр, умоляет вернуть прежнее имущество бедному уроду…
Мне жаль его.
Я не знал, что так бывает.
Глава шестая,
исполненная стонов и воплей, мудрых раздумий и горьких терзаний, но от этого никак не проясняются правила игры в мейсир — когда игральные стрелки называются частями верблюжьей туши, после чего они мечутся с определенным смыслом и значением.
1
— …Потерять собственный фарр, надеясь его увеличить, — задумчиво повторил Абу-т-Тайиб. — Нет, не тревожься, мой бдительный Гургин! — меньше всего на свете мне хочется поменяться местами с Кей-Кобадом. Даже с Кей-Кобадом лучших времен, владыкой владык, которому даже в страшном сне не могла бы привидеться доля нынешнего «карлика». Мне претит участь венценосного раба при Златом Овне, заседланного мерина под рогатым седоком — но участь безумца меня тем более не прельщает! И все же, все же… Если есть способ избавиться от сияющего проклятия Овна — то, быть может, есть и способ остаться при этом в своем уме? Ах, Кей-Кобад, гордый Кей-Кобад, скорый на решения и поступки! Будь в моих силах хоть на миг вернуть тебе ясность рассудка, чтобы ты рассказал… Ведь ты хотел совсем иного, нежели хочу я! Не в этом ли ответ? Что скажешь, хирбед?