Последние отзывы

  147  

— И они тоже? Но мы же их ненавидим. Энди их ненавидит. Они ненавидят Энди. Стоит кому-то из Дурнела случайно забрести на их территорию, и он вернётся домой по кусочкам!

— Ну ты знаешь же, как говорится: враг моего врага мой враг, — пробормотал Картер.

— Думаю, тут ты напутал, — сказал Трев. — Но я понял, что имеется в виду.

Потрясённый Трев задумчиво уставился в потолок. Все перечисленные персоны были Лицами команд. Они обладали огромным влиянием среди игроков и, что ещё важнее, среди болельщиков. Они руководили Толкучкой. Пепе был прав. Ветинари думал, что главные в футболе — капитаны, но он ошибся. Главное — Толкучка, а Лица — главные в Толкучке.^[22]

— Завтра против НУ будет играть сборная, — пояснил Картер, — и каждая команда попытается пропихнуть в неё как можно больше своих игроков.

— Ага, об этом слыхал.

— Они хотят показать Ветинари, чего стоит его новый футбол.

— Кстати, почему я не услышал фамилию Столлоп?

— Потому что папаша заставляет их каждую ночь упражняться в хоровом пении.

— Капитаны подписали соглашение, так что всё это ставит их в неудобное положение. Хотя, конечно, Энди и его дружкам начхать на капитанов. — Трев склонился вперёд. — Зато у Ветинари есть Стража, верно? А ты ведь знаешь Стражу. Конечно, среди них есть пара более-менее приличных поганцев, однако если дело запахнет вахуни, у Стражи найдутся большие-пребольшие дубинки и огромные-преогромные тролли, которые не слишком волнуются, кого лупят по башке, потому что они же Стража, а значит, всё законно. Если их как следует разозлить, они ещё и оштрафуют тебя за повреждение их дубинок твоим лицом. Кстати, о лицах. Как ты умудрился чуть не стать кандидатом на приз в виде белой трости слепца? Ещё четверть дюйма, и…

— Я сказал Энди, что он не прав, — прошептал Картер.

Трев не мог скрыть удивления. Даже такое минимальное проявление храбрости было Картеру совершенно чуждо.

— Что ж, может, тебе даже повезло, в некотором роде. Теперь у тебя есть законный повод сидеть дома, и ты не влипнешь в заваруху, оказавшись между Энди и Стариной Сэмом…

Он замолчал, услышав какой-то шорох.

Картер крепил журналы к стенам при помощи крахмального клейстера, благодаря чему чердак стал обиталищем популяции весьма упитанных мышей. Одна из них как раз только что прогрызла дыру и высунула нос прямо сквозь грудь Мисс Апрель прошлого года, наградив девушку третьим соском, который возник прямо перед лицом Трева и принялся вертеться из стороны в сторону, нюхая воздух. От такого зрелища недолго и с утренним чаем расстаться.

— Что будешь теперь делать? — спросил Картер.

— Всё, что смогу, — ответил Трев.

— Ты в курсе, что Энди охотится за тобой? И твоим странным приятелем?

— Я не боюсь Энди, — сказал Трев.

Это была чистая правда. Он не боялся Энди. Он был в смертельном ужасе, от макушки до пяток и обратно. Примитивный животный ужас холодным потом тёк по его груди и капал с рёбер, словно талый снег.

— Все боятся Энди, Трев. У кого мозги есть, конечно, — сказал Картер.

— Эй, Воньмейстер, я же Трев Вроде!

— По-моему, этого маловато.

"Этого маловато, — размышлял Трев, с комфортом разместившись в конёбусе. — Если даже Пепе знает о грядущих проблемах, значит, в курсе и Старина Сэм, верно? Упс".

Заметив кондуктора, он быстро пробежал в задний конец конёбуса и спрыгнул на мостовую. Если тебя не поймали прямо в экипаже, значит, не поймают вообще. Кроме того, хотя у кондукторов и были при себе огромные блестящие топоры для переговоров с нежелающими платить пассажирами, это всего лишь видимость, потому что: а) кондукторы и сами боялись ими пользоваться и б) если случайно рубануть законопослушного гражданина, проблем потом не оберёшься.

Он пробежал через переулок, выскочил на улицу Куроноса, высмотрел очередной конёбус, неспеша двигавшийся в нужном направлении, и запрыгнул на борт. На этот раз ему повезло: кондуктор лишь искоса взглянул на уличного мальчишку, а потом старательно сделал вид, что ничего не видел.

К моменту прибытия на перекрёсток Пять Углов он проехал уже практически через весь город со средней скоростью, превышающей скорость ходьбы, и почти что без беготни. Прекрасный результат, с точки зрения Трева Вроде, который очень не любил ходить, если можно туда же доехать, причём забесплатно.

И вот, перед ним возник Гиппо. Раньше тут устраивали бега, но потом ипподром перенесли на другой берег Анка. А Гиппо стал просто чем-то вроде площадки, в каких нуждается любой большой город, чтобы устраивать рынки, ярмарки, иногда восстания, и, разумеется, распродажи разнообразного имущества, очень популярные среди тех, кто желал бы выкупить свою собственность обратно.

  147