— Повторяю, теперь выбирайте членов команды! — скомандовал Чудакулли. Он снял шляпу и швырнул её на пол. — Вы все знаете, о чём речь! Любой мальчишка знает! Это как девчонки и розовый цвет, инстинктивное стремление! По очереди выбирайте членов команды, пока одному не останется хлюпик, а другому толстяк. Некоторые из капитанов стали талантливейшими математиками всех времён, пытаясь устроить всё так, чтобы не остаться с хлюпиком на руках… Стой где стоишь, Ринсвинд!
Думмер непроизвольно содрогнулся, вспомнив свои школьные годы. Толстяка в его классе звали «Поросёнок» Лав. К сожалению, отец «Поросёнка» владел магазином конфет, что (помимо крепких тумаков) придавало сыну некоторый авторитет в школе. Следовательно, объектом для издевательств оставался только хлюпик, и это превратило жизнь Думмера в настоящий ад, вплоть до того чудесного дня, когда с его пальцев неожиданно сорвались искры, подпалившие штаны Мартина Соггера. Думмер до сих пор помнил чудесный запах горящей ткани. Но лучшие дни твоей жизни были уже безнадёжно отравлены… Потом стало полегче. Конечно, Архиканцлер порой грубоват, но ему, по крайней мере, не дозволяется хватать тебя за пояс и поднимать в воздух, так, чтобы штаны врезались между ягодиц…
— Вы слушаете меня, Тупс?
Думмер моргнул.
— Э, извините, сэр. Я тут… вычислял кое-что.
— Я спрашиваю, кто вон тот высокий парень со смуглой кожей и изящной бородкой?
— О, это профессор Бенго Макарона, Архиканцлер. Из Колении, помните? Он у нас на год, по обмену с профессором Девствогривом.
— А, точно. Бедный старина Девствогрив. Надеюсь, на иностранных языках его фамилия звучит не столь смехотворно. Значит, мистер Макарона прибыл к нам, чтобы пополнить свои знания, да? Получить столичный лоск, так сказать.
— Вряд ли, сэр. Он уже имеет профессорские должности в Унки, QIS и Чаббе, общим числом тринадцать, а также должность внештатного профессора в Бугарупском университете. Он упомянут в двухстах тридцати шести научных статьях и одном заявлении о расторжении брака.
— Что?
— Ну, в его стране волшебники относятся к обету воздержания не слишком серьёзно. Горячая южная кровь, понимаете ли. Его семья владеет огромным ранчо и самой крупной кофейной плантацией за пределами Клатча. А бабушке, если я правильно помню, принадлежит Транспортная Компания Макароны.
— Тогда какого чёрта он притащился к нам?
— Говорит, хочет работать с лучшими из лучших, сэр. И, кажется, не шутит.
— Неужели? Весьма благоразумный парень, оказывается. А что там насчёт развода?
— Не знаю деталей, сэр. Об этом предпочитают помалкивать.
— Рассерженный муж?
— Рассерженная жена, — ответил Думмер.
— О, так он был женат?
— Нет, насколько я знаю, Архиканцлер.
— Тогда я вообще ничего не понимаю, — признался Чудакулли.
Думмер, который в данной области и сам ощущал себя весьма неуверенно, осторожно начал:
— Она была женой другого мужчины, с которым… гм… как я слышал, сэр.
К большому облегчению Думмера, Чудакулли, кажется, что-то понял, его широкое лицо просияло.
— А, вы хотите сказать, он был как наш профессор Хайден. У него ещё такое смешное прозвище было…
Думмер приготовился к худшему.
— "Змейки", — вспомнил Чудакулли. — Очень, знаете ли, любил змей. Постоянно о них рассуждал, с гарниром из ящериц. Только о них и думал.
— Я рад, что вы так относитесь к этому, сэр, потому что многие студенты…
— А ещё старина Прыщ, он был в нашей гребной команде. Рулил на соревнованиях два года подряд… — выражение лица Думмера не изменилось, но бедняга изрядно покраснел. — Кажется, такое сплошь да рядом, — добавил Чудакулли. — Мне сдаётся, некоторые придают этим вещам слишком большое значение. А по-моему, в мире и без того любви маловато. В конце концов, если бы нам не нравилась компания других мужчин, мы не оказались бы здесь, в университете. Да уж! О, смотрите! Молодец, парень!
Последнее замечание относилось к особенно ловкому финту с мячом, проделанному одним из волшебников, которые, пока Чудакулли отвлёкся, наконец-то приступили к игре.
Около Чудакулли появился бледл.
— Да, что вам?
— Тут один джентльмен желает видеть Архиканцлера, сэр. Волшебник, сэр. Гм… вообще-то, он Декан, сэр, но утверждает, будто тоже Архиканцлер.
Чудакулли на секунду замешкался, но чтобы заметить эту краткую заминку нужно было обладать тем колоссальным опытом наблюдений за Чудакулли, какой был только у Думмера Тупса. Когда Архиканцлер заговорил, каждое слово зазвучало спокойно и осторожно, словно отлитое в форму стального самоконтроля.