54 
Пенелопа, как всегда, покорно исполняла свои обязанности по дому, не задавая лишних вопросов. Лишь порой Грэм ловил на себе ее задумчивый взгляд. Он успокаивал себя мыслью о том, что жена стала бы его презирать, если бы узнала его тайну, и поэтому старательно контролировал все свои поступки и слова.
Однако он не мог держать под контролем свои мысли. Наблюдая за тем, как жена смеется и играет с Александрой, флиртует с кавалерами, которые бросают на нее жадные взгляды, наряжается в купленные им шелковые и атласные платья, Грэм проклинал жестокость судьбы. Теперь, когда он почти достиг поставленной перед собой цели, препятствием на его пути стало искушение. Грэм и представить себе не мог, что тихая скромная дочь священника прогонит прочь призраки, омрачавшие его жизнь, и он впервые за много лет начнет смотреть вперед, в будущее, а не оглядываться в прошлое.
У виконта Тревельяна был выбор, пусть и не богатый. Он мог отказаться от поставленных целей, ставших в последние годы смыслом его жизни, и признаться Пенелопе во всем, в надежде, что она простит ему обман. Он никогда не отступался от своих замыслов, но соблазн обрести семейное счастье был слишком велик. Однако Грэм вынужден был признаться себе, что его гордая непреклонная жена, превыше всего ставившая честность и порядочность, вряд ли примет его объяснения. И совсем уж невероятным Грэму казалось то, что она сможет полюбить его. Он уже вступил на путь мести, и поздно было сворачивать с него.
Грэм наблюдал за тем, как Пенелопа с безмятежной улыбкой – хотя у нее разрывалось сердце, – не говоря ни слова, повернулась и вышла из комнаты вместе с лордом Хигдоном. На ней было модное платье из синего плиссированного фая с кружевными оборками на лифе.
У Тревельяна не было времени долго рассуждать над тем, почему затуманились фиалковые глаза жены. Да, в последнее время он был черств к ней и игнорировал ее потребность нравиться и быть любимой. Поднявшись в библиотеку, Грэм хотел было раствориться среди своих старых друзей – книг, но его внимание привлек шум, доносившийся из кухни. Сквозь крики и возбужденные возгласы слуг Грэм расслышал голос своего повара-француза, изрыгавшего в чей-то адрес проклятия. Виконт решил запастись терпением и дождаться, когда Джон, поднявшись, доложите происшествии.
Через некоторое время камердинер действительно появился в дверях, ведя грязного оборванца, которого держал за воротник. Увидев Грэма, мальчик съежился от ужаса, и виконт мысленно порадовался тому, что Пенелопа не видит эту сцену.
Вскоре Грэму удалось выпытать у испуганного пострела, зачем он явился сюда. Оказывается, у мальчика оказалось для него сообщение. Выслушав его, виконт торопливо направился вниз по лестнице, отдавая на ходу распоряжения семенившему за ним Джону.
Окруженная толпой денди, элегантно одетых, но по сути холодных и бездушных, леди Тревельян очень скоро почувствовала скуку и беспокойство посреди царившего веселья. Русский царь Александр был действительно хорош собой, но в то же время он показался ей высокомерным и претенциозным, а у великой княгини был такой свирепый вид, что у Пенелопы пропало всякое желание знакомиться с ней. И хотя многие придворные из свиты царя казались довольно интересными и общительными людьми, плохое знание французского языка мешало Пенелопе вступить в беседу с ними. Юный ветреный лорд Хигдон вскоре исчез куда-то, и Пенелопа оказалась предоставленной самой себе. Она озиралась вокруг, тщетно пытаясь найти в толпе знакомых. Никогда она не чувствовала себя столь одинокой, как сейчас, среди лондонской и русской знати;
Вскоре Пенелопу оттеснили в дальний угол залы. Хрустальные люстры отбрасывали яркие блики на разноцветные шелковые и атласные наряды гостей, вокруг звучали веселые голоса, а виконтесса с тоской поглядывала на тяжелые портьеры, которыми были задрапированы стены, и спрашивала себя, за какой из них спрятан выход из залы.
Внезапно перед ней вырос высокий лакей в напудренном парике и красной ливрее. В руках он держал серебряный поднос, на котором лежала записка.
– Леди Тревельян? – поклонившись, спросил лакеи.
– Как вы узнали меня? – Вопрос выдавал в ней провинциалку. Воспитанная в аристократическом доме виконтесса не сомневалась бы в том, что каждый слуга знает ее в лицо.
– Джентльмен, передавший вам записку, подробно описал вас, – ответил лакей, который был весьма удивлен тем, как точно ему описали леди Тревельян, и протянул Пенелопе поднос.
54 
