Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
52 
Она подняла бутылку и, критически прищурясь, посмотрела на просвет. «Маловато осталось». Ей стало страшно. Вдруг кончится, а ей не хватит? Но тут же кивнула и улыбнулась себе. В самом заду шкафчика две бутылки портвейна. Это ее ободрило, она как следует налила в стакан и стала тянуть. Хуан не любил, когда при нем пили женщины. Он говорил, что у них лица делаются гнусные и он этого не выносит. Ничего, Алиса ему покажет. Она отпила из стакана половину и тяжело поднялась.
«Ты постой здесь, подожди меня немного», – вежливо сказала она стакану. Огибая стойку, она качнулась, и угол ударил ее в бок над самым бедром. «Этот будет синий с черным», – сказала она. Через спальню она прошла в ванную.
Она намочила полотенце и стала натирать его мылом, покуда не образовалась густая паста; потом стала тереть им лицо. Особенно терла возле носа и маленькую складку под нижней губой. Надела полотенце на мизинец и повертела в ноздрях, протерла уши. Потом, зажмурясь, ополоснула лицо водой и посмотрела на себя в зеркало над умывальником. Лицо показалось ей очень красным, а глаза были слегка воспаленные. Она долго занималась своим лицом. Намазала кремом; потом стерла его полотенцем. Посмотрела, нет ли на полотенце грязи, – нашла. Подвела брови коричневым карандашом. С помадой пришлось повозиться. С нижней губы кармином заехала на подбородок; пришлось стереть полотенцем и начать сызнова. Нарисовала губы очень толстыми, потом сложила их и прокатила друг по дружке; поглядела на зубы и стерла с них помаду полотенцем. Надо было раньше почистить зубы, а потом браться за помаду. Теперь пудра. Чтобы лицо было не такое красное. Потом расчесала волосы. Ей никогда не нравились ее волосы. Попробовала уложить их с шиком, так и этак, и ей стало надоедать.
В спальне она откопала черную фетровую шляпку с подобием козырька. Собрала волосы под шляпу и лихо заломила козырек.
«Теперь, – сказала она, – теперь посмотрим, как у женщины делается гнусное лицо. Пришел бы сейчас Хуан. По-другому запел бы».
В спальне она достала из комода флакон «Беллоджии» и надушила себе грудь, мочки ушей, лоб под волосами. Тронула и верхнюю губу. «Мне тоже хочется нюхать», – сказала она.
Она вернулась в закусочную, осторожно обогнув угол, о который ударилась в прошлый раз. Тут стало еще темнее, потому что заходила туча и свет едва цедился в комнату. Алиса села за свой столик и поправила зеркальце. «Хорошенькая, – сказала она, – прямо хорошенькая. Что будешь делать вечером? Хочешь пойти на танцы?»
Она налила себе стакан. А что, если заедет этот шофер с «Красной стрелы» – и постучится? Она его пустит. Большой шутник. Она налила бы ему стаканчик-другой, а потом показала бы шутку-другую.
«Рэд, – сказала бы она, – ты из себя строишь большого шутника, но я тебе кое-что покажу. Ты не все еще шутки знаешь». Она остановила мысленный взгляд на его узкой талии и тяжелых мускулистых руках. Джинсы он носил на широком ремне, а на джинсах… нет, мужик был что надо. Да – что там еще, с этими джинсами… Медная заклепка внизу, откуда начинается ширинка. Чем-то эта заклепка опечалила Алису. У Бада была такая. Медная заклепка на том же самом месте. Она попробовала отвернуться и от этого видения, не смогла – и всплыло, всплыло в памяти. Он упрашивал ее и упрашивал. Наконец они ушли на пикник, на шесть километров. Бад нес еду – крутые яйца, бутерброды с ветчиной и яблочный пирог. Пирог Алиса купила, но Баду сказала, что испекла сама. А он даже не стал дожидаться еды.
Он сделал ей больно. А потом она сказала: «Куда ты?»
«У меня работа стоит», – сказал Бад.
«Ты говорил, что любишь меня».
«Ну?»
«Ты не бросишь меня, Бад?»
«Слушай, милая, переспали, и ладно. Я контрактов не подписывал».
«Это же первый раз, Бад».
«Без первого раза ни у кого не обходится», – сказал он.
Теперь Алиса оплакивала себя. «Ни черта хорошего! – крикнула она в зеркало. – Ни черта хорошего в этом нет». Плача, она допила стакан и вылила в него остатки из бутылки.
В остальных тоже не было ни черта хорошего – и с чем она осталась? Паршивая работа с постельными удобствами и без жалованья. Вот с чем. И за паршивым оглоедом замужем – вот с чем. Нашла, называется. Глушь такая, что и в кино не съездишь. Сиди в паршивой закусочной.
Она опустила голову на руки и горько заплакала. А другая Алиса слушала, как она плачет. Другая Алиса стояла над ней и наблюдала. Ходи на цыпочках, все время его ублажай. Она подняла голову и посмотрела в зеркало. Помада размазалась по всей верхней губе. Глаза покраснели, иэ носу текло. Она вынула из держателя две бумажные салфетки и высморкалась. Скатала салфетки и кинула на под.
52 
