— У меня такое чувство, будто я только что родился, — сказал Жозеф.
— У нас тоже, — отозвался Франц Эккарт.
— Знаете, что мы такое? Мешки! — заметила Жанна. — Меняешь пищу, климат, дом — и становишься другим человеком. После отплытия из Кадикса я забыла о том, что являюсь подданной Людовика Двенадцатого, и вообще перестала о нем думать. Забыла кардинала д'Амбуаза и династические распри венгров. Скоро забуду вкус тушеной говядины с овощами. Мне в высшей степени наплевать на Миланское герцогство и Максимилиана Австрийского. Кто же такая Жанна де л'Эстуаль?
Жозеф расхохотался.
— Мужественная и сердечная женщина, — ответил Франц Эккарт. — Мешок, о котором ты говоришь, был переполнен. Во время плавания мне казалось, будто вся твоя жизнь прошла передо мной. Я оценил твое упорство.
Жоашен взмахнул рукой и приложил ладонь к сердцу, глядя на Жанну. Потом постучал по лбу указательным пальцем.
Жанна тоже рассмеялась.
Темнота обрушилась на них стремительно, словно страсть. Томно вскрикивали лягушки. Слышался смех рабов.
Вскоре они пришли. Вперед выдвинулись Стелла и Ригоберто, старший из них. Остальные теснились сзади.
— Хозяйка, мы хотим поблагодарить тебя за наше пиршество. Никто и никогда так с нами не обращался. Да защитят тебя благодетельные духи.
Благодетельные духи. Похоже, так они называли своих ангелов-хранителей.
Жанна встала и протянула Стелле руки. Обнявшись, они стали с силой хлопать друг друга по плечам. Ригоберто, смеясь, покачивал головой.
Ужин у интенданта смахивал на фарс.
Немногочисленные дамы Эспаньолы выставляли напоказ свои прелести и драгоценности, переливавшиеся при свете множества свечей. Жанна поняла, почему Стелла сумела найти на рынке только три.
Жанну встретили криками «браво» и аплодисментами, в очередной раз воздав ей должное как Капитанше. Восхитились мужественной красотой Франца Эккарта и выразили сожаление, что он не говорит по-испански так же хорошо, как его… А, собственно, кем ему приходится Жанна? Бабушкой, уточнил он. А двое других французов? Один из них его сын, которого он оставил на попечение друга, путешествующего вместе с ними.
Два больших плетеных опахала, привязанных к веревкам, мерно поднимались и опускались над столом в главной гостиной. Разумеется, их приводили в движение рабы, отгоняя москитов, чтобы те не мешали трапезе надменных белых. Если бы не присутствие рабов, могло бы показаться, что это аристократический ужин в Кадиксе, Севилье или Картахене.
Интендант привез из Испании немало серебряной посуды. Кроме того, он приказал переплавить множество золотых украшений, отобранных у туземцев. Жаркое из морской свинки подали на золотом блюде. Дичь и рыбу — на серебряных.
Вино было немногим лучше, чем на постоялом дворе.
Жанну расспрашивали о Франции. Где живет король? Видела ли она королеву? Известно ли ей, что в Санто-Доминго уже есть портниха? Познакомилась ли она с вице-королем? Как устроилась она в Каса-Нуэва-Сан-Бартоломе?
Она несколько раз переглянулась с Францем Эккартом, вспомнив ужины в Гольхейме, которыми он пренебрегал.
Жанна с беспокойством думала о том, как добраться домой. Они приехали на повозке, которую тащили два раба, но тогда было еще светло. Возвращаться ночью по этим извилистым дорогам — совсем другое дело. У дверей резиденции королевского интенданта их ожидало необычное зрелище — отряд рабов с факелами в руках. Гости расселись по своим тележкам, и перед каждой побежали два факелоносца, отбрасывавшие фантастические тени в плотной стене листвы.
Жанна и Франц Эккарт обнаружили Жоашена и Жозефа на террасе. Они поедали фрукты при свете масляной лампы, перед ними лежала самодельная шахматная доска, расчерченная на квадраты, с черными и белыми камешками вместо фигур.
Если вспомнить о мешках — дед и внук своей личности не утратили.
— Вкусно было? — насмешливо спросил Жозеф.
Не успев ответить, Жанна испуганно вскрикнула.
Длинная черная змея толщиной с руку неторопливо двигалась по террасе. Присутствие людей, судя по всему, ее совсем не смущало.
Жоашен проследил взгляд Жанны. Он вскочил и заслонил ее собой. Питон — а это был именно он — поднял голову. Жозеф схватил его за шею и хвост и швырнул в кусты. Потом отправился на кухню вымыть руки уксусной водой. Вернувшись, он снова уселся перед шахматной доской.