81 
— Да, кстати, — сказала она и принялась демонстративно собирать со стола кошелек, книгу, сдачу, давая понять, что разговор подходит к концу, и меняя тему, — как твоему другу — Пирс его зовут? — как твоему другу Пирсу здесь понравилось?
— Ему здесь понравилось, — сказал Споффорд. Она встала, он остался сидеть как сидел. — Он еще сюда вернется.
Ему действительно понравилось. Он будет часто думать об этом, на разные лады, в разных контекстах; если честно, то уже в безликом и затхлом салоне автобуса, едва тронувшись с места, он уже начал об этом думать. И — на городских улицах, пышущих летней жарой, пропитанных гнилостной летней вонью; в городской квартире бог знает на каком этаже, квартире, которая внезапно стала казаться ему слишком просторной, как будто изголодавшийся нищий вдруг нашел и надел свой прежний костюм; или тогда, когда, сжав зубы, он готовил себя к неизбежным в ближайшем будущем перипетиям, — и вдруг ему начинало казаться, что картинки из лета в Дальних горах никуда не делись, они здесь, прямо у него под рукой, этаким озерцом золотистого света, так близко, что он не мог понять, как умудрился выбраться оттуда и попасть сюда; а сюда он попал, по собственному убеждению, навсегда или на срок, настолько близкий к этому «навсегда», что разницы не было ровным счетом никакой.
Глава вторая
— Простите, простите меня ради бога! — В комнату, куда провели Роузи, ворвался Алан Баттерман. — Вы, наверное, ждали меня бог знает сколько времени, ведь так? Я страшно, непростительно перед вами виноват.
Он отодрал от рукава приколотую булавкой траурную повязку и про мокнул лицо большим красивым носовым платком. В черном костюме тройке и в галстуке он выглядел просто шикарно, вылитый француз (острый нос, черные глаза и напомаженные волосы, белая гладкая кожа), и высокий накрахмаленный воротник подпирает пухлые щечки.
— О господи, — сказал он, тяжело вздохнул и сунул платок в карман.
— Что, близкий человек? — осторожно поинтересовалась Роузи.
— Да нет, — ответил Алан. — Да нет же, нет. Просто старый-старый наш клиент. Старый, как Мафусаил. Можно сказать, старейший клиент фирмы. О господи как же это все нелепо.
Он закусил костяшку указательного пальца, выглянул в окно на реку и на вошедший в силу день; потом вздохнул еще раз и взял себя в руки.
— Итак, — сказал он. — Прежде всего, как вы себя чувствуете, чашечку кофе не желаете? Я Алан Баттерман. Алан Баттерман-младший. Мне кажется, ваш дядя не вполне отдавал себе отчет в том, что в последнее время именно я отвечал на его письма и все такое — мой отец скончался два года тому назад. Такие дела.
Он печально улыбнулся Роузи.
— Бони объяснил вам, в чем дело?
— В общих чертах.
— Речь идет о разводе.
— Или, по крайней мере, о раздельном ведении хозяйства.
— Все так.
Алан резко выдохнул, покачал головой и уставился в столешницу прямо перед собой. Казалось, он был на грани приступа самого безысходного отчаяния, и Роузи уже как то опасалась вдаваться в детали, чтобы не добавить ненароком ту самую последнюю каплю.
— Хозяйство уже раздельное. Я хочу сказать, что уже уехала от него.
Алан медленно кивнул, внимательно глядя на нее, и на лоб у него набежали морщины.
— Дети? — спросил он.
— Ребенок — один. Девочка. Три года.
— О господи.
— Это уже довольно давняя история, — сказала Роузи, чтобы хоть как-то его успокоить.
— Да? — подхватил Алан. — И когда же вы, ребята, решили, что вам пора развестись?
— Ну, — сказала Роузи. — Он в общем-то ничего такого не решал. Это как бы я так решила.
— А он что, не слишком уверен в том, что хочет разводиться?
— Не слишком. По крайней мере пока.
— А когда вы поставили его в известность о своих планах?
— Ну, если честно, позавчера.
Алан крутанулся на стуле-вертушке. Потом составил вместе кончики пальцев и снова воззрился в окно, так, словно яркий тамошний день не предвещал ему ничего хорошего. И рассмеялся, коротко и резко.
— Ну, что ж, — сказал он. — Вот что я вам скажу. По правде говоря, я не слишком часто занимаюсь разводами. Мистер Расмуссен сообщил мне, что у вас какие-то сложности, и я, естественно, сказал: пусть заходит, посмотрим, что я могу для нее сделать. Но на самом деле могут найтись и другие специалисты, которые окажут вам куда более профессиональную помощь, чем я. Н-да. На чем я остановился? Даже если бы я и взялся за это дело — только ради вас, заметьте, — я прямо сейчас попросил бы вас еще раз очень серьезно обо всем подумать, чтобы разобраться, насколько это все серьезно. Брак — вещь приятная и недорогая, когда ты его заключаешь, но вот когда пытаешься расторгнуть, выясняется, что дело это очень непростое и дорогостоящее.
81 
