ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  95  

Нет (писал Крафт), импульс должен был прийти откуда-то еще. Откуда? Что ж, Бруно, судя по всему, заглянул едва ли не в каждую книгу, имевшую быть в его столетии, хотя наверняка далеко не все открытые им книги он дочитывал до конца. Он был сведущ в самых тайных из тогдашних дисциплин. И путей к возрождению — и к собственному, и к возрождению Церкви — искал в самых Древних и самых закрытых от мира источниках. И не в Учении ли Гермеса Триждывеличайшего обрел он ключ к выходу из замкнутых хрустальных сфер Аристотеля?

Пирс прочел эту фразу и вдруг запнулся. Гермес? Не тот ли это самый Триждывеличайший Гермес, которым Мильтон пугал Медведицу? Вроде был в классической литературе такой мифический мудрец. Но ничего связного Пирс припомнить не мог. Что еще за учение?

Гермес учит (продолжает Крафт), что семь звездных сфер заключают в себе душу человека неким подобием тюрьмы, создавая тем самым его heimarmene, его Судьбу. Но человек — брат могучих демонов, которые правят сферами; он представляет собой столь же мощную силу, хотя и забыл об этом. И есть способ, говорит великий Гермес, подняться по лестнице из семи ступеней, невзирая на ужасное по видимости, но в действительности не такое уж и страшное сопротивление, которым станут пугать тебя демоны, поскольку на каждого из них можно найти управу с помощью тайного слова, перед властью которого он не сможет устоять; фактически взымая с каждого из них своеобразный дар, дар, позволяющий вознестись к следующей сфере; покуда наконец, в восьмой по счету сфере, огдоадической, освобожденная душа не постигнет бесконечность и не воспоет хвалу Господу.

Так говорит Гермес (пишет Крафт, а Пирс читает), и что, если Бруно, который отнесся к этому мифу, одному из самых древних и самых священных, всерьез, а потом, однажды звездной ночью в Париже или в Лондоне, открыв книгу Коперника, внезапно сопоставил одно с другим — и разрозненные куски головоломки сами собой сложились воедино в его переполненном, лихорадочно работающем мозгу? Ибо если центром является не земля, а солнце, тогда нет над нами никаких хрустальных сфер; мы всего лишь сами обманывали себя, от века, мы заперли себя внутри этих сфер, оттолкнувшись от собственного чувственного опыта, ущербного и недостаточного по определению, а на самом деле никаких сфер над нами нет и не было. Единственный способ выйти за их пределы — это понять, что мы уже за их пределы вышли что поднимаемся дальше, пребывая в вечном и непрерывном движении. Что ж удивительного в том, что Бруно жил предчувствием гигантской утренней зари, что ему хотелось кричать о ней на всю Европу, что он хохотал в голос. Человеческий разум, который находится в центре всего, вмешает в себя все то, в центре чего он находится, он и есть тот круг, окружность которого — нигде, бесконечно расширяющийся в любом направлении, которое только может увидеть или помыслить человек, каждую мельчайшую долю секунды. Так ты осмеливаешься утверждать, что люди суть боги? — в ужасе спрашивали его инквизиторы в Риме. Да разве могут они менять орбиты звезд по своему усмотрению? Могут, отвечает им Бруно, могут, уже меняли.

Здесь Пирс на минуту оторвался от книги и сам рассмеялся: час от часу не легче, и что, интересно знать, он нашел в этой книге, когда ему было двадцать лет; а когда снова поднес ее к глазам, заметил сноску.

Решать, является ли данная точка зрения (было написано в сноске), которую мы приписываем здесь Бруно, истинным смыслом, сокрытым в учении Гермеса Трисмегиста (ага, подумал Пирс, вот оно, это имя), мы оставляем читателю. Тех, кого действительно заинтересует эта проблема, можем для начала переадресовать к Миду, который пишет: Следуя за путеводной нитью герметической традиции в обратном направлении, мы можем сквозь толщу времен проникнуть в святая святых Великих Таинств Древнего Египта.

— И так оно и вышло, — сказал Пирс. — Так оно и вышло.

— Трисме — что? — переспросила Джулия.

— Слушай, не перебивай, — сказал Пирс. — Всему свое время.

Книжку Мида, к которой переадресовал его Крафт (а может быть, не только его теперешнего, но и его тогдашнее, давнее, юное «я»), найти оказалось совершенно невозможно: «Трижды-славный Гермес», автор — Дж. Р. С. Мид (Лондон — Бенарес, Издательство Теософского Общества, 1906; в трех томах). Но поиски этого издания завели Пирса в ряд довольно странных мест, в магазинчики, на выступления мистиков и просто психов — он никогда не думал, что их вокруг такое количество, — в некоторые из этих мест он так и не смог себя заставить войти, но все же не мог не признать, что они имеют какое-то отношение к тому месту, которое ищет он. Уверившись наконец, что он не сам все это придумал, он покинул эти воображаемые миры как имеющие сугубо внутреннее значение для самих духовидцев и вернулся в те места, где освещение было поярче. И тут вдруг понял — уже теплее. История идей, «История магии и экспериментальной науки», «Журнал Варбургского и Куртольдского институтов» — он листал их когда-то, в старших классах средней школы.

  95