101 
– Кто – даос?! – ужаснулся тунлин, видимо, представив себе, как дело происходило.
Служанки прыснули.
– Осел, конечно! – совсем уж разобиделся Пань на тупого собеседника. – Станет почтенный Лань кучи наваливать… Только все это добро мигом превратилось в фигурки восьми великих старцев-небожителей, те сами собой взобрались на алтарь и там остались.
Все обернулись к алтарю, изображение в Адском Оке сдвинулось, и судье наконец удалось разглядеть загадочное сооружение.
Это действительно был алтарь, высотой примерно в половину человеческого роста, сложенный из скрепленных глиной плоских камней и с восемью искусно выполненными фигурками святых-даосов по краям и углам. Сверху на алтаре были начертаны удивительные письмена и знаки.
– Ну а дальше что? – Тунлин был явно заинтригован.
– А дальше святой Лань позвал всю семью Бао: и обеих жен высокоуважаемого сянъигуна, и сестру его, и дочь, и обоих сыновей, и даже тетку, что приехала в гости три месяца назад, – так вот, собрал он их всех, заставил трижды обойти вокруг алтаря и стал читать заклинание. Только очень уж долго читал, всем надоело – даже ослу, и тут он ка-а-ак заорет!
– Кто – даос?!
– Да нет, осел! Как заорет – а потом и говорит…
– Осел?!
– Даос. Ослы не разговаривают. – Пань посмотрел на тунлина как на сумасшедшего, и тот не нашелся, что возразить. – Так вот, тогда даос и говорит: «Теперь слушайте меня и делайте, что я скажу». Подошел к ослу и открывает пасть широко-широко…
– Лань Даосин?
– Осел! – Похоже, Пань имел в виду тунлина. – А клыки у него оказались…
– У осла – клыки?!
– Ну не у даоса же! Прямо как у тигра! После даос ка-ак крикнет – и вся семья судьи Бао попрыгала к нему в пасть!
– К даосу?! – выдохнул тунлин, живо вообразив этот акт людоедства.
– К ослу! Прыгнули – и пропали. Все.
– Ну? – выдохнул тунлин.
– Что – ну? – не понял на этот раз слуга.
– Дальше что? Куда они подевались?
– Семья Бао?
– Нет! Даос и осел!
– Святой Лань сел в свой чайник и улетел!
– А осел? Тоже улетел? В чайнике?
– Нет, ослы в чайниках не летают. Он просто ушел. Пешком.
Некоторое время тунлин молчал, переваривая услышанное. Потом хмуро покосился на слугу, явно заподозрив этого честнейшего человека во лжи, и решительно направился к алтарю.
– Не ходите, господин тунлин, не надо! – в один голос заорали все три стражника, пытаясь уберечь упрямого командира от неминуемой беды; но было поздно.
Бравый тунлин приблизился к даосско-ослиному сооружению – и вдруг с воплем отлетел назад, растянувшись на земле. Солдаты бросились спасать начальника, расстегнули на нем одежду; и судья Бао увидел красный отпечаток ослиного копыта, отчетливо проступавший на груди незадачливого вояки.
Тунлин был жив. Его быстро привели в чувство, после чего он немедленно распорядился дать слуге десять плетей (служанки благоразумно попрятались); когда же приказание было выполнено, тунлин удалился в сопровождении солдат.
Теперь судья Бао был спокоен за свою семью – Лань Даосин и его замечательный осел не дадут их в обиду!
«Ну что ж, а мне пора возобновить расследование, – подумал выездной следователь, наскоро проглядывая адские канцелярии в поисках уже изрядно надоевших ему рук. – Арест, тюрьма, допросы – это все ладно, а следствие надо довести до конца! И так сколько времени потеряно!»
И судья Бао приступил к работе.
Лично побеседовать с душами Восьмой Тетушки и торговца Фана выездному следователю не удалось: оба успели уйти на следующий круг перерождения. Досадуя на собственную нерасторопность, судья запросил свитки обоих и углубился в изучение.
Восьмая Тетушка. Голоногое детство в деревне, в большой многодетной семье местного гончара; переезд в город, сговор родителей с семьей Мао о будущей свадьбе… свадьба, годы ничем не примечательной семейной жизни – эпизоды мелькали перед судьей Бао один за другим, вся жизнь женщины была как на ладони. Ага, сейчас начнется покушение… и, похлопывая мухобойкой по левой ладони, судья замедлил мелькание колеса Сансары.
Вот Восьмая Тетушка выходит из дому, направляется вместе с соседями к центральной улице Нинго; вот-вот должен проехать принц Чжоу со свитой…
Яркая вспышка на миг ослепила выездного следователя. А когда он снова обрел способность видеть, картинки уже исчезли – жизнь Восьмой Тетушки оборвал обломок ванского меча.
101 
