109 
— Рад Видеть Вас, Мистер Губфиг! — радостно прогрохотал он, отбрасывая в сторону тлеющую балку. — Мы Расчистили Путь К Двери! Бегите Скорее!
— Э… спасибо! — проорал Мокрист, перекрикивая рев пламени.
Впереди действительно виднелся проход, а в конце его — манившие дивной прохладой двери. В дальнем конце зала другие големы, полностью игнорируя столбы огня, хладнокровно выбрасывали горящие доски сквозь пролом в стене.
Жар был страшным. Мокроист пригнул голову, прижал к груди испуганного кота, почувствовал, как начала поджариваться кожа сзади на шее и рванул вперед.
Позже все это слилось в единое воспоминание. Треск над головой. Металлический грохот. Голем Ангхаммарад, глядящий вверх, его коробочка сияет желтым светом на раскаленной докрасна руке. Десять тысяч тонн дождевой воды, изливающейся вниз с обманчивой медлительностью. Холод, ударивший в сияющего жаром голема…
…взрыв…
Огонь умер. Звук умер. Свет умер.
— АНГХАММАРАД.
Ангхаммарад взглянул на свои руки. В них не было плоти, только жар, огонь горна, огонь взрыва, тем не менее принявший призрачную форму кистей и пальцев.
— АНГХАММАРАД — повторил гулкий голос.
— Я Утратил Свою Глину — сказал голем.
— ДА — ответил Смерть — ОБЫЧНОЕ ДЕЛО. ТЫ УМЕР. РАЗБИТ. ВЗОРВАЛСЯ МИЛЛИОНОМ ОСКОЛКОВ.
— Кто Же Тогда Слушает Тебя?
— ТА ЧАСТЬ ТЕБЯ, КОТОРАЯ НЕ БЫЛА ГЛИНОЙ.
— У Вас Есть Распоряжения Для Меня? — спросили остатки Ангхаммарада, поднимаясь на ноги.
— НЕ СЕЙЧАС. СЕЙЧАС ТЫ В ТАКОМ МЕСТЕ, ГДЕ НЕТ НИКАКИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ.
— Что Же Я Должен Делать?
— ПОХОЖЕ, ТЫ ПЛОХО ПОНЯЛ МОИ СЛОВА.
Ангхаммарад снова сел. Это место напоминало ему глубины моря, только вместо ила под ногами был песок.
— ОБЫЧНО ЛЮДИ ПРЕДПОЧИТАЮТ ДВИГАТЬСЯ ДАЛЬШЕ. — подсказал ему Смерть — В ПОИСКАХ ЖИЗНИ ПОСЛЕ СМЕРТИ.
— Спасибо, Но Я Останусь Здесь.
— ЗДЕСЬ? НО ЗДЕСЬ НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ — сказал Смерть.
— Да, Я Знаю — ответил призрак голема — Это Прекрасно. Я Свободен.
В два часа ночи начался дождь.
Могло быть и хуже. Мог пойти дождь из змей. Или дождь из кислоты.
Уцелела часть крыши и часть стен. А значит, можно считать, что уцелела и часть здания.
Мокрист и Мисс Добросерд сидели на теплых камнях около раздевалки, которая была единственной уцелевшей комнатой, которую можно было боле или менее так назвать, не погрешив против истины. Големы затоптали остатки огня, укрепили все что грозило обвалиться и, не сказав ни слова, отбыли прочь, чтобы продолжить не быть молотками вплоть до заката.
Мисс Добросерд снова и снова крутила в руках оплавленное бронзовое крепление.
— Восемнадцать тысяч лет — прошептала она.
— Это был резервуар для дождевой воды — промямлил Мокрист, глядя в никуда.
— Огонь и вода — пробормотала мисс Добросерд — Но не то и другое сразу!
— А вы не можете… испечь его заново или что-то такое? — Мокрист сам понял, что его слова звучат беспомощно. Но он видел, как другие големы копались в обломках.
— Слишком мало уцелело. Просто пыль, перемешанная со всем остальным. — сказал мисс Добросерд — а ведь он просто хотел быть полезным.
Мокрист посмотрел на остатки писем. Вода намыла кучки черного пепла в каждом углу.
"А они просто хотели, чтобы их доставили" — подумал он.
В такие минуты идея просидеть девять тысяч лет на дне моря кажется вполне привлекательной.
— Он хотел подождать, пока Вселенная завершит свой круг и все повторится снова. Знаешь об этом?
— Да, ты говорила мне — ответил Мокрист.
"Нет более печального запаха, чем запах мокрой, сгоревшей бумаги — подумал Мокрист — Он значит: конец".
— Витинари не станет восстанавливать Почтамт — продолжала мисс Добросерд — Если он попытается, Позолот устроит смуту. Растрата городской казны и все такое. У него много друзей. Люди, которые должны ему денег или обязаны услугами. Он ловко с такими управляется.
— Это Позолот поджег Почтамт — сказал Мокрист — Он был потрясен, увидев меня в ресторане. Он-то думал, я буду здесь.
— Ты никогда не докажешь этого.
"Вероятно, нет" — согласился Мокрист в заполненной дымом пустоте своего разума. Здешняя Стража объявилась на месте происшествия гораздо быстрее, чем обычная городская полиция, судя по его опыту. С ними был оборотень. О, большинство людей приняли бы его за обычную симпатичную собаку, но когда растешь в Убервальде, у дедушки, который держит псарню, то быстро приобретаешь способность замечать различия. На этом был ошейник, он обнюхал все вокруг, не смотря на то, что угли еще не потухли, и что-то откопал в куче дымящегося пепла.
109 
