Последние отзывы

  45  

Черный автомобилист спокойно оценивал ситуацию, в которую он попал. Через дорогу напротив «Эмеральдовского движка» было открытое поле, скатывающееся к пруду. Можно было бы съехать с дороги и проложить себе путь по полю вокруг этих лестниц и тачек. Однако они так его здесь заклинили, что вывернуть не удастся, а если слишком резко взять руль, наверняка опрокинешься на склон. Ему и в голову не приходило снискать расположение этой кодлы обычным для его расы путем, то есть попрошайничать и унижаться.

Внизу у пруда играли два негритянских мальчика лет десяти — двенадцати. «Эй, ребятишки!» — позвал их Колхаус Уокер. Они подбежали. Он выключил двигатель, поставил машину на тормоз и попросил мальчиков присматривать за ней, пока он сходит в город.

Очень быстро музыкант завернул за угол и зашагал к деловому центру. Через десять минут он нашел полицейского, управлявшего уличным семафором. Полицейский выслушал его жалобу, потом покачал головой, а потом взялся извлекать из очень внутреннего кармана туго идущий носовой платок, а уж после этого стал прочищать нос. «Да это безвредные ребята, — наконец сказал он. — Я их всех знаю. Иди назад и увидишь, что они уже угомонились». Уокер понял, что полицейский выдал ему таким образом максимальную дозу поддержки. Впрочем, может быть, он действительно слишком уж чувствителен, может быть, все это не больше чем проказа? Он пошел обратно к Пожарной аллее.

Лошади с помпой были уведены в депо. Дорога была пуста, а его автомобиль стоял в поле. Он подошел к нему. Машина была забрызгана грязью. Шестидюймовая рваная дыра зияла на брезентовой крыше. На заднем сиденье красовался холмик свежих человеческих экскрементов.

Он пошел через улицу к дверям пожарки. Там стоял, скрестив руки на груди, брандмейстер в своей белой военной фуражке. «Полицейский департамент поставил меня в известность, что в городе вообще нет платных дорог», — сказал Колхаус Уокер. «Законно», — сказал Шеф. «Любой человек может следовать по этой дороге в любое время, если у него есть в этом нужда», — сказал Уокер. «Ну», — сказал Шеф. Солнце садилось, внутри пожарки зажглись электрические лампочки. Через стеклянные панели дверей негр мог видеть трех серых в их стойлах и знаменитую начищенную до блеска помпу у задней стенки. «Я хотел бы, чтобы мою машину очистили и чтобы повреждения были оплачены». Шеф начал неудержимо хохотать, двое вышли и присоединились к забаве.

В этот момент подъехал полицейский фургон. Вышли два офицера — один из них тот, к кому уже взывал Колхаус Уокер. Он пошел в поле, осмотрел машину и вернулся к пожарке. «Уилли, — сказал он Шефу, — это твои ребята напакостили?» — «Сейчас я вам точно расскажу, что случилось, — сказал брандмейстер. — Черномазый запарковал, значитца, свою проклятую тачку прямо на середине дороги перед станцией. Нам пришлось ее передвинуть. Как считаете, это серьезное дело — заблокировать пожарную команду или не очень?» Волонтеры послушно кивали. Полицейский принял решение. Отвел Колхауса в сторону. «Слушай, — сказал он, — сейчас мы вытащим твою жестянку на дорогу и езжай. Там ничего не поломано. Соскреби говно и забудь всю эту фиговину». «Я ехал своим путем, когда они остановили меня, — сказал Колхаус Уокер. — Они навалили нечистоты в мой автомобиль и прорезали верх. Я хочу, чтобы машина была чистой, а повреждения оплачены». Офицер начал теперь оценивать манеру его речи, его платье, а главное — сногсшибательный феномен владения собственным автомобилем. Он разозлился. «Если вы не заберете свой автомобиль и не уберетесь отсюда, я вас обвиню в вождении там, где не положено, так? езда в пьяном виде, так? неприглядные действия, так?» — «Я не пью, — возразил Колхаус, — я ехал там, где положено, я не разрезал крышу своего автомобиля, и, наконец, я не испражнялся в него. Я требую оплаты повреждений, я требую извинений». Полицейский глянул на брандмейстера, тот ухмылялся, довольный его замешательством: дескать, ты власть, тебе и карты в руки. «Вы арестованы, — сказал он Колхаусу, — ну-ка, ты, садись в фургон».

Ранним вечером на авеню Кругозора зазвонил телефон. Звонил Колхаус Уокер. Быстро объяснив, что он задержан полицией и почему, он спросил Отца, не может ли тот внести залог, чтобы он мог успеть в Нью-Йорк к своему представлению. К чести Отца надо сказать, что он соответствовал немедленно, а все дополнительные вопросы отложил на более удобное время. Он вызвал кеб, примчался на полицейскую станцию, выписал чек на пятьдесят долларов. Однако, вернувшись домой и рассказывая о происшествии Матери, он возмутился тем, что Колхаус Уокер не оценил его джентльменства, не рассыпался в благодарностях, но устремился как бешеный к поезду, сказав лишь вежливое «спасибо».

  45