24 
Барон же улыбнулся.
— Спасибо вам, мисс Тиффани Болит. А сейчас, я бы хотел сесть в кресло.
Это было необычно, и Тиффани пришлось это обдумать.
— Вы уверены, сэр? Вы очень слабы.
— Да-да, мне все об этом только и твердят, — ответил Барон, отмахнувшись. — Понятия не имею, почему они думают, что мне самому это не известно. Помогите-ка мне подняться, мисс Тиффани Болит, потому что мне нужно с вами поговорить.
Это было совсем не трудно. Девушка, способная вытащить тяжелого господина Петти из постели, легко справиться с Бароном. С ним она обращалась словно с дорогим фарфоровым сервизом, на который он теперь стал похож.
— Полагаю, мы с вами, мисс Тиффани Болит, за все время, что с вами встречались, ни разу толком не поговорили? Я прав? — спросил он, когда Тиффани усадила его, вложив в руки трость, на которую он мог опираться. Барон был не из той породы людей, которые привыкли разваливаться в кресле, если можно было сесть на его край.
— Ну, полагаю, да, вы правы, сэр, — осторожно ответила Тиффани.
— Мне кажется прошлой ночью ко мне являлось привидение, — продолжил Барон с небольшой кривой усмешкой. — Что вы об этом думаете, мисс Тиффани Болит?
— Прямо сейчас, понятия не имею, сэр, — ответила Тиффани, подумав: «Только не Фиглы! Пусть кто угодно, только не Фиглы!»
— Это была ваша бабушка, мисс Тиффани Болит. Она была прекрасной женщиной и очень привлекательной. О, да. Я был так разочарован, когда она вышла замуж за вашего деда, но, полагаю, так было лучше. Знаете, я очень по ней скучаю.
— Правда? — спросила Тиффани.
Старик улыбнулся.
— После того, как моя дорогая супруга ушла в иной мир, она осталась единственной, кто смел со мной спорить. Обреченные властью или ответственностью люди нуждаются в ком-то, кто способен сказать им, когда они ведут себя по-идиотски. Должен заметить, Бабуля Болит выполняла эту обязанность с похвальным энтузиазмом. Так и было нужно, поскольку я часто был треклятым идиотом, которому нужно было, метафорически говоря, дать пинка под зад. И я надеюсь, мисс Тиффани Болит, что когда я лягу в могилу, вы окажете ту же услугу моему сыну Роланду, который, как вам известно, порой слишком высокого мнения о себе. Поэтому ему нужен кто-то, кто даст ему пинка под зад, в метафорическом смысле, или на самом деле, если он станет слишком заносчивым.
Тиффани постаралась скрыть улыбку, а затем, выбрав момент, поправила клубок боли на плече.
— Спасибо за доверие, сэр. Постараюсь.
Барон деликатно кашлянул, а затем сказал:
— На самом деле, я лелеял надежду, что вы с моим мальчиком однажды можете заключить более… тесный союз.
— Мы добрые друзья, — осторожно сказала Тиффани. — Добрые друзья и верю, что… ими и останемся. — Ей срочно пришлось ловить, чуть было не сорвавшийся, клубок боли.
Барон кивнул.
— Ну и отлично, мисс Тиффани Болит, только не позволяйте узам дружбы сдерживать себя, чтобы отвесить ему отличного пинка под зад, если он того заслуживает.
— Сделаю с преогромным удовольствием, сэр, — ответила Тиффани.
— Очень хорошо, юная леди, — сказал Барон, — а так же благодарю за то, что вы не стали упрекать меня за использование слова «зад» и уточнять значение слова «метафорический».
— Что вы, сэр. Я знаю, что означает слово «метафорический» и слово «зад» в традиционном понимании, и в них нет ничего постыдного.
Барон кивнул.
— В нем есть достойная похвалы точность. Слово «попа» же, честно говоря, больше подходит для старых дев и младенцев.
Тиффани попробовала звучание слова на язык, и ответила:
— Да, сэр. Полагаю, в нем есть одновременно и необходимая глубина и краткость.
— Очень хорошо. Так случилось, мисс Тиффани Болит, что я отметил тот факт, что вы не делаете реверанс в моем присутствии. Могу я поинтересоваться, почему?
— Потому, что теперь я ваша ведьма, сэр. А мы не делаем подобных вещей.
— Но я же ваш барон, юная леди.
— Да. А я ваша ведьма.
— Но у меня же есть солдаты, которые могут появиться по первому моему зову. И я уверен, что вам так же известно, что окружающие люди не слишком жалуют ведьм.
— Да, сэр. Мне это известно, сэр. И тем не менее, я ведьма.
Тиффани взглянула в глаза Барона. Они были бледно-голубые, но сейчас в них появился рыжеватый блеск озорства.
«Худшее из того, что ты могла бы напортачить прямо сейчас, — подумала она про себя, — это проявить слабость. Он словно Матушка Ветровоск, ему нравится испытывать людей».
24 
