— Можно тя на малюсенькую пару слов? — спросила Дженни. Эмбер села на корточки рядом с ней, чтобы взять кельду за руку.
Дженни вновь заговорила, хотя Тиффани не поняла — была ли это речь или песня. Но как можно спеть так, чтобы одна нота повисла в воздухе, в другая в это время обвивалась вокруг нее? Как можно спеть так, чтобы звуки ожили и подпевали в ответ?
Вдруг песня завершилась, оставив после себя только пустое место и чувство утраты.
— Это песнь кельды, — сказала Дженни. — Эмбер слышала, как я пою ее малышкам. Она часть утешения, и она поняла ее, Тиффани! Я не помогала ей ничем, но она поняла! Я ведаю, что Жаб открыл тебе это. Но ведаешь ли, что я скажу? Суть ей ведома, и она познает ее. Из всех человеков очень похожа она на кельду. И она богачество, которое не треба базарить попусту!
Слова прозвучали с нехарактерной для кельды силой. Обычно та разговаривала вкрадчиво и тихо. И Тиффани признала и то, что информация полезна, и прозвучавшую в словах кельды угрозу.
Даже прогулка вниз в долину и в деревню потребовала обсуждения. Держа за руку Эмбер, Тиффани прошла мимо ждущих стражников и пошла дальше к большому смущению сержанта. В конце концов, если вас отправили кого-то привести, то будет выглядеть глупо, если они, так уж получилось, приводят себя сами по себе. Хотя, с другой стороны, если Тиффани с Эмбер пойдут позади стражников, то это будет выглядеть еще глупее, словно стражники идут под конвоем. В конце концов, это же страна овцеводов, и каждому известно, что впереди должна идти овца, а пастух сзади.
Наконец они пришли к довольно неудобному компромиссу — им пришлось идти, постоянно меняясь местами, так что со стороны это было похоже скорее на кадриль, чем на шествие. Тиффани пришлось потратить много времени, чтобы заставить Эмбер перестать хихикать.
Это была веселая часть. И было бы здорово, если б она продолжалась подольше.
— Слушай, мне всего лишь приказали доставить девушку, — отчаянно пытался объяснить сержант по пути к воротам замка. — Тебе же приходить не обязательно. — Это было сказано с таким подтекстом: «Пожалуйста, ну, пожалуйста, не вмешивайся и не подставляй меня перед новым боссом». Но это не сработало.
Замок, что называется, бурлил. Что подразумевает все носились как угорелые туда-сюда, но никогда строго по-прямой. Все готовились к похоронам, и к последующей свадьбе. Такие два несовместимых близких по времени события кого угодно заставят попотеть, не говоря уже про проверку на прочность запасов столь крохотного замка. Тем более, что гости, приехавшие из далека на одно событие, непременно захотят дождаться второго, что сэкономит для них время, но добавит всем хлопот. Но Тиффани была рада отсутствию здесь мисс Безызьянц, которая одновременно была противной и слишком опрятной, потому что не позволяла себе пачкать руки.
И как обычно будут проблемы с рассадкой гостей. Большинство из них будут аристократы, поэтому жизненно важно рассадить их так, чтобы никто не оказался поблизости с кем-то чей предок в далеком прошлом убил предка соседа. Учитывая, что прошлое — довольно большое место, а так же то, что предки всех в округе пытались друг друга поубивать из-за земель, денег или чего-то еще, то нужно очень хорошо разбираться в тригонометрии, чтобы до того, как гости доедят свой суп, не случилось новое смертоубийство.
Никто из слуг не удостоил внимания Тиффани, Эмбер или стражников, хотя Тиффани показалось, что кто-то сделал один из этих почти незаметных знаков, которые делают люди пытаясь защитить себя от дурного глаза. Здесь! В этом самом месте! И почему-то у нее сложилось ощущение, что люди не удостаивают их вниманием каким-то вполне определенным образом, словно смотреть в сторону Тиффани было опасно для жизни. Когда девушки прошли в кабинет Барона, он старательно их не заметил. Он был поглощен изучением кучи бумаг, которыми был завален весь стол, и держал в руке кучу разноцветных карандашей.
Сержант деликатно покашлял, но если б он даже закашлялся до смерти, это не вывело бы Барона из сосредоточенности. Поэтому Тиффани довольно громко проорала:
— Роланд!
Он оглянулся, и его лицо покраснело от одновременно смущения и гнева.
— Я предпочитаю слышать «милорд», мисс Болит, — резко ответил он.
— А я предпочитаю слышать «Тиффани», — спокойно парировала она, зная, что это спокойствие еще больше его разозлит.