Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
139 
Затем Мюриель откинулась на спинку кресла и вновь заговорила спокойно и плавно.
– Большинство из тех, кто живет в этом королевстве, были бы счастливы оказаться на твоем месте. Твоя жизнь кажется девушкам из простонародья волшебной сказкой. Ты никогда не знала ни голода, ни нужды, ни лишений. У тебя столько платьев, что многие из них ты не успеваешь надеть даже по разу. Если на пальце у тебя вскочит крохотный прыщик, лучшие врачи спешат избавить тебя от этой неприятности. Всю жизнь тебя баловали, холили и лелеяли. Мы потакали всем твоим прихотям и прощали все твои провинности, как бы далеко они ни заходили. Тебе достался завидный удел, но ты не умела ценить его. Ты так и не поняла, что за высокое положение приходится платить. И цена за него – чувство долга и сознание своей ответственности.
– Вы хотите сказать, матушка, что за честь быть королевской дочерью я должна расплатиться возможностью быть счастливой?
Мюриель испустила тяжелый вздох.
– Да я ошибалась, полагая, что ты обладаешь живым и острым умом. Ты не слишком сообразительна, Энни, теперь у меня нет сомнений на этот счет. Вижу, смысл моих слов остался для тебя неясным. Но скоро ты поймешь, что я имела в виду. Очень скоро.
Тревожное предчувствие заставило сердце Энни тоскливо сжаться.
– Какое же наказание меня ожидает, матушка? – дрогнувшим голосом спросила она. – Скажите, не заставляйте меня теряться в догадках.
– Леди Эррен уже написала сопроводительное письмо. Я приказала приготовить экипаж, кучеров и охрану. Завтра утром ты отправишься в путь.
– Да, я знаю, мы все едем в Кал Азрот. Но мне казалось, мы поплывем на корабле. Или, в качестве наказания, вы решили заставить меня трястись в экипаже, да еще в полном одиночестве?
– Ты поедешь вовсе не в Кал Азрот.
– Но тогда… куда же вы меня отправляете?
– Ты будешь учиться. Так же, как в свое время училась Эррен. Обретешь знания, необходимые леди. Думаю, это заставит тебя образумиться.
– Учиться так же, как Эррен? – не веря своим ушам, пробормотала потрясенная Энни. – Вы… вы посылаете меня в монастырь?
– Да. В особый монастырь. Ты сама знаешь, в какой.
– Матушка, нет! Прошу вас, не надо! Не будьте так жестоки!
В голосе Энни зазвенело отчаяние, из глаз брызнули слезы.
– А как еще прикажешь с тобой поступить? Твое поведение переходит всякие границы. Надеюсь, строгие монастырские правила и усиленные занятия пойдут тебе на пользу.
– Прошу вас, не отсылайте меня в монастырь! Клянусь, я никогда больше не буду доставлять вам огорчений!
– Не понимаю, к чему все эти мольбы и слезы. Я не собираюсь заточать тебя в монастырь на всю жизнь. Но тебе необходимо научиться ценить то, что ты имеешь. К тому же жизнь в монастыре поможет тебе осознать, что в этом мире у каждого из нас есть свои обязанности, пренебрегать которыми не следует ни при каких обстоятельствах. Принимать монашеский обет тебя никто не станет неволить. Но если но прошествии четырех лет у тебя возникнет желание посвятить себя церкви, ты сможешь беспрепятственно его исполнить.
– По прошествии четырех лет? Значит, мне придется провести в монастыре целых четыре года? Но мне столько не вынести! Ради всех святых, матушка, сжальтесь надо мной!
– Энни, веди себя достойно. Немедленно прекрати истерику. Ты знаешь сама: проступок, который ты совершила, слишком серьезен и не может остаться безнаказанным.
– Я не совершила ничего постыдного! – сквозь слезы выпалила Энни. – Это несправедливо!
– Жизнь редко бывает справедливой, моя девочка.
– Я вас ненавижу! Ненавижу!
На лице Мюриель не дрогнул ни один мускул.
– Надеюсь, ты говоришь неправду, – произнесла она и пожала плечами. – Сейчас ты не отдаешь себе отчета в собственных чувствах. Когда твой гнев остынет, ты еще пожалеешь о своих словах.
– Не пожалею. Я вас ненавижу!
– Что ж, так тому и быть, – вздохнула Мюриель. – Я уже говорила тебе: в этой жизни за все приходится платить. И твоя ненависть – это та цена, которую приходится платить мне. А сейчас иди собирать вещи. Но помни, что нарядные платья и украшения в монастыре не понадобятся.
10. В зарослях
– Никогда в жизни не видела ничего более прекрасного, – слегка охрипшим от восхищения и восторга голосом произнесла Винна.
Она стояла на каменной гряде, напротив исполинского пика Сле Эру. Вечные льды ослепительно блестели и искрились в солнечных лучах, а в прозрачном небе парили орлы, медленно описывая круги. Гряда, пролегавшая между Сле Эру и менее высоким, но тоже величественным пиком Сле Крэй, под резким уклоном спускалась в долину, поросшую лесом. Путники только что поднялись из долины Ферт, где Грязная река брала свое начало из горного ручья, питаемого ледниками. Теперь долина виднелась далеко внизу, подобная глубокой зеленой чаше, верхний край которой тонул в голубоватой дымке. Река отсюда казалась тонкой серебристой нитью, вьющейся по самому дну этой чаши. С другой стороны гряды тоже расстилалась высокогорная долина: изумительно красивые бархатистые луга и березовые рощи. За ней начинался новый горный хребет, вершины которого постепенно становились все выше и выше, так что самые дальние растворялись в сверкающей небесной лазури.
139 
