267 
– Это не игра, – грозно прорычал рыцарь. – Уйди с моей дороги, и я дарую тебе жизнь. Не вынуждай меня попусту тратить драгоценное время.
– Урок дессраты никогда не бывает пустым времяпрепровождением, – пожал плечами Казио. – Уверен, он пойдет тебе на пользу. Во всяком случае, будет над чем поразмыслить, когда ты долгими часами будешь гореть в аду. Или, скрючившись, рыдать на маменькиной кушетке, если мне вдруг захочется проявить милосердие. Какую именно тебе уготовить участь, я пока что не решил.
Не говоря больше ни слова, рыцарь спешился. Взял щит, имевший форму выпуклого треугольника, который висел на боку коня, а свободной рукой обнажил широкий, выглядевший чрезвычайно неуклюжим меч. После этого опустил забрало и направился в сторону Казио. Расплывшись в улыбке, тот принял основную фехтовальную стойку и, слегка пружиня в коленях, стал рисовать клинком круги.
В отличие от него, рыцарь не делал никаких подготовительных телодвижений, как-то: приветствие противнику или принятие специальной позиции. А просто на расстоянии двух шагов от Казио выдвинул вперед щит и занес меч высоко над плечом. Это насторожило и одновременно обескуражило Казио – такого он менее всего ожидал, – однако в самый последний миг юноша успел быстро ретироваться и резко уклониться в сторону, но не сдавая позиций, а нацелив острие своего оружия на врага.
Скользнув по щиту, Каспатор ударился о верхнюю часть стальной пластины, защищавшей рыцарю грудь. Не слишком впечатленный этим выпадом, рыцарь, взмахнув щитом, откинул рапиру вверх и с такой силой вогнал локоть Казио в его грудь, что тот, потеряв равновесие, упал на землю, но быстро вскочил на ноги, хотя и покачнулся при этом. Рыцарь вновь занес над головой меч и пошел в наступление, а Казио ничего не оставалось, кроме как спотыкаясь отшатнуться назад. Он обрел твердую почву под ногами ни раньше ни позже, но когда на него обрушился очередной размашистый удар меча, причем такой мощи, что Казио, пытаясь его парировать, едва не выронил Каспатор, а его пострадавшая рука почти онемела. Не долго думая, он направил рапиру в бедро противника, но, как и прежде, услышал лишь, что сталь ударилась о сталь. Однако это дало ему время оправиться и, отскочив назад, оказаться в недосягаемости для рыцаря, который уже готовился к очередной атаке.
Казио вспомнил, что однажды ему говорил з'Акатто и на что он тогда не обратил особого внимания.
– Рыцари в доспехах не фехтуют, – сказал ему как-то старший товарищ после чарки светло-желтого абринианского вина.
– Да ну, – недоверчиво проговорил в ответ Казио, продолжая полировать длинный клинок Каспатора.
– Говорю же тебе. Они не фехтуют. У них такие тяжелые мечи, что они просто не могут этого делать. Они дубасят ими друг друга до тех пор, пока выдерживают доспехи. Победителем становится тот, у кого доспехи окажутся прочнее.
– Ого! – воскликнул Казио. – Могу себе представить, как они выглядят в бою. Наверное, жутко неповоротливы и неуклюжи.
– Чтобы тебя убить, им нужно ударить только один раз, – продолжал з'Акатто. – Никогда не дерись с рыцарями на дуэли. От них можно либо сбежать, либо сбросить на них что-нибудь тяжелое с крепостной стены. Фехтовать же с ними нельзя.
– Тебе виднее, – согласился Казио, хотя в глубине души не разделял его мнения.
Мастер дессраты, непревзойденный в своем мастерстве, может побить кого угодно. Разве не говорил ему это сам з'Акатто в минуты трезвости?
Беда была в том, что нынешний противник Казио оказался совсем не столь медлительным и неловким, каким молодой фехтовальщик себе его представлял. И кроме всего прочего, он ничуть не боялся Каспатора. Уворачиваясь от серии атак, Казио пытался обдумать, как можно сразить рыцаря. Недолго поразмыслив, он решил, что единственным уязвимым местом врага была щелка в забрале. Угодить в нее рапирой представляло собой весьма трудную задачу.
Тем не менее он попытался ее исполнить. В ложном выпаде опустившись на колено, Казио потянул вниз щит. Тот немного подался, но рыцарь тотчас отдернул его назад, и в этот самый миг, выставив вверх рапиру, Казио прыгнул вперед. Однако огромный клинок меча со свистом пронесся мимо щита, нацеливаясь разрубить Казио пополам. И это непременно случилось бы, если бы фехтовальщик не применил один из своих излюбленных приемов, пытаясь с присущим ему хладнокровием отразить нападение. Чтобы защитить себя с фланга, он направил рапиру концом клинка перпендикулярно земле, а рукоять вскинул резко вверх.
267 
