Особенно,... 
75 
Сидя в тележке, он ловко правил мулом: длинноухим, с белой звездой во лбу. Больная нога дамата торчала вперед и чуть вверх, словно копье.
— Это уже второй раз, — сказал я. Мохнатый конек резвился подо мной. Гарцевал, выкидывал коленца. Спасибо куретской науке: в седле я держался крепко. Итакийцы сперва показывали на меня пальцами, дивясь всаднику, а потом прозвали конька Ослом и успокоились.
Главное, правильно назвать — и непривычное станет обыденным.
— Третий, — поправил дядя Алким. — За последние месяцы — третий. После разгрома Ойхаллийской басилевии на Эвбее оказалось слишком много рабов для продажи.
В портовом поселке, по правую руку от меня, орала ребятня. «Падай! — взмыло поверх общего гвалта. — Ну падай же! ты убит!..»
Вечная игра.
На миг захотелось плюнуть на все и присоединиться. Падай! — закричу я. Падай, ты убит! Но через минуту, через час, день или год кто-то более удачливый закричит мне, скаля зубы в торжествующей ухмылке:
— Падай!
А что делать? упаду.
Земля слегка качалась под копытами мула.
— Иногда кажется, что Навплий — единственный, кому был на руку последний поход Геракла.
— Ты читаешь мои мысли, Алким?
— Тоже мне мысли… Наш дорогой родич, — дядя Алким хмыкнул и поправился, — ваш дорогой родич давно собирался прибрать к рукам всю Эвбею. А Ойхаллия была ему что кость в горле. Ни выплюнуть, ни проглотить. И вдруг является Геракл, чтобы разжевать эту кость как нарочно для Навплия…
Мудрый далмат был прав. После того как Геракл покинул Эвбею, в разгромленной Ойхаллии на трон взошел некий Талпий, послушный ставленник Навплия. Теперь весь большой остров был под одной рукой. Я уже знал: вотчина — не главное. Главное другое: Навплий — это торговля. Союз купцов, негласный, но оттого не менее Действенный. И дородная Госпожа Торговля изо всех сил старалась прибрать к рукам упрямого Господина Перевозчика.
Сам Навплий в свое время женился на критянке из царского рода за сына взял дочь итакийского басилея Получив в приданое косвенные права на наследование флота. Отец критянки, как недавно донесли нам, уже успел погибнуть при странных обстоятельствах: убит дротиком, ночью, якобы собственным сыном. Сын, кстати сразу после отцеубийства провалился сквозь землю, не успев внятно объяснить происшедшего.
Гнев богов, незамедлительно покаравших убийцу, был слишком уж своевременным. Особенно учитывая, что прошлой осенью наши береговые стражи взяли чужака. Вернее, приплыв на лодке с Дулихия, он сам сдался первым встречным. Признания лились из него бурной рекой: да, подкуплен, явился с целью тайно сгубить Одиссея Лаэртида, а если удастся, и его благородного отца. Был вынужден согласиться на презренное дело, иначе пострадала бы семья. Но по здравом размышлении… предаю себя в руки… на коленях!.. да, заказчики — басилей Навплий и его сын Паламед.
Спустя неделю подсыл внезапно умер в мучениях. Якобы от заворота кишок. «Отравлен, — бросила Эвриклея, мельком оглядев труп. — „Сизифово зелье“: отсрочка на месяц, реже — на два…» Папа молчал, а потом строго-настрого велел молчать и нам. Сказанное подсылом могло оказаться правдой, но могло и быть частью чужого замысла, ставящего целью вбить клин между Навплием и Лаэртом, между купцами и кораблями.
Что ж, мы прикусили языки.
Мир, дружба… для перевозки рабов требуется два десятка «быков»? — пожалуйста, любезный родич!.. по прежним расценкам? — сколько угодно! Как будем считать вес таланта? по баб-ильски? по-эгински? по-эвбей-ски — хотя на хитроумной Эвбее с недавних пор талант на треть легче эгинского…
А-а, по рукам!
Что за счеты между родней?!
…он выхватил моего сына из колыбели… Я люблю тебя, Паламед Навплид. Я действительно люблю тебя. Я умею только любить. Просто тебе неизвестно, какой может быть настоящая любовь.
Впереди показались мостки причала. «Падай! — за спиной и чуть справа орала ребятня. — Падай, ты убит!» Одиссей слез с конька и повел его под уздцы, приноравливаясь к движению Алкимовой тележки. Иногда рыжий жалел о наивном юноше, который два года назад сбежал на войну. В нынешние шестнадцать с четвертью тот юноша казался итакийскому наследнику идеалом чистоты.
* * *
…я-девятнадцатилетний тихо смеюсь на ночной террасе. Зеленая звезда, посмейся и ты, прежде чем упасть за утесы.
Падай!.. ты убита.
* * *
Церемонию «приятия под длань» Одиссей видел. И не раз.
75 
