Последние отзывы

  108  

— С удрученным видом и обильными извинениями, — сказал Котий.

— О да, — усмехнулся Верцингеториг.

— Римская Провинция — вот опасность, о которой мы не должны забывать, — мрачно сказал вождь кардурков Луктерий. — Галлы Провинции многое переняли у римлян. Они умеют сражаться, как римляне, их склады забиты оружием и снаряжением, и у них имеется кавалерия. Боюсь, они выступят против нас.

— Это еще не факт! У нас есть какое-то время. Мы попробуем убедить их не оказывать Риму поддержки. Это твоя работа, Луктерий, поскольку твой народ с ними соседствует. Через два месяца мы соберемся с оружием здесь же, перед Карнутом. А дальше — война!

Седулий подхватил клич:

— Война! Война! Война!

Сидящий в Агединке Требоний чувствовал смутное беспокойство, но оно было слабым. Просто известия из Кенаба перестали приходить. О чем он думает, этот Фуфий Кита? Почему не шлет больше повозок? Впрочем, зернохранилища Агединка были почти полны, а заминка с поставками не превышала двух рыночных интервалов, когда по дороге в Бибракте к Требонию заглянул Литавик.

Литавика всегда поражало, что эти римляне в большинстве своем не походят на воинов и что у многих из них совсем мирный вид. Вот, например, Гай Требоний. Небольшого росточка, уже седоватый, с ярко выраженным, нервно вздрагивающим кадыком и большими печальными глазами. Смотреть вроде не на что, а Цезарь ему доверяет. К тому же он римский сенатор, а в свое время был блестящим плебейским трибуном. Человек Цезаря до последней капли крови.

— Ты что-нибудь видел или слышал? — спросил Требоний, глядя еще печальнее, чем обычно.

— Ничего, — с беспечным видом отозвался Литавик.

— Ты не был где-нибудь поблизости от Кенаба?

— Строго говоря, нет, — сказал Литавик, и это было истинной правдой. Нет нужды лгать, когда тебя могут изобличить. — Я был на свадьбе моего родича в Мелодуне и не переправлялся через Секвану. Но все спокойно. Никаких более-менее значительных слухов.

— Где-то запропастились повозки с зерном.

— Да, это странно, — задумчиво сказал Литавик. — Но ведь всем известно, что сеноны, как и карнуты, весьма недовольны казнью Аккона. Возможно, они придерживают пшеницу. Тебе не хватает зерна?

— Нет, зерна достаточно. Но хотелось бы больше.

— Я сомневаюсь, что это получится, — оживился Литавик. — Вот-вот наступит зима.

— Если бы все галлы знали латынь так, как ты! — вздохнув, сказал Требоний.

— О, эдуи давно дружат с Римом. Я там даже учился. Два года. Есть ли вести о Цезаре?

— Да, он в Равенне.

— Равенна… Где это? Освежи мою память.

— На Адриатике, неподалеку от Аримина, если это о чем-нибудь тебе говорит.

— Еще как говорит, — усмехнулся лениво Литавик. Он встал. — Ну, мне пора, иначе я от тебя не уеду.

— Пообедай хотя бы.

— Нет. Я не взял с собой ни зимней накидки, ни теплых штанов.

— Ты — и штаны? Разве Рим тебя от них не отвадил?

— Воздух Италии, залетая под ваши юбки, Требоний, согревает там все и ласкает. А воздух Галлии в зимнюю пору может превратить это в булыжники для баллист.

В начале марта свыше ста тысяч галлов из многих племен собрались у Карнута. Верцингеториг быстро решил все организационные вопросы.

— Я не хочу, чтобы у вас кончились продукты, прежде чем я начну военные действия, — сказал Верцингеториг своим помощникам и советникам, собравшимся в теплом доме Катбада. — Цезарь все еще пребывает в Равенне, очевидно, больше интересуясь делами Рима, чем тем, что творится у нас. Высокогорные перевалы забиты снегом. Быстро он здесь не появится, как бы ни славился быстротой передвижения. А мы тут проследим, чтобы он не добрался до своих легионов.

Катбад, сидевший по правую руку от Верцингеторига, казался усталым и часто посматривал на жену, тихо перемещавшуюся на заднем плане и предлагавшую знатным гостям вино и пиво. Почему его вдруг охватило уныние? Почему вся эта затея теперь кажется ему пустым делом? Как жрец с большим стажем, он не верил ни в какие предчувствия и не обладал провидческим даром. Этот дар имеют изгои и чужестранцы, но им, как и Кассандре, никто не верит.

«Все вроде бы идет хорошо, да и жертвоприношения успешны. Может быть, то, что во мне сейчас происходит, это просто затмение?» — думал он, стараясь судить обо всем непредвзято. В чем-то Верцингеториг походит на Цезаря, это бесспорно. Но один — римлянин с богатейшим военным опытом, почти достигший пятидесятилетнего возраста, а другой — тридцатилетний галл, никогда не командовавший войсками.

  108