Последние отзывы

  288  

— КОПАЕМ! — в один голос ответили солдаты и засмеялись.

— Ну так покажите свое мастерство! Будем копать! Похоже, Помпей все же решится дать нам сражение! А можем ли мы идти в бой, не перетащив для начала несколько миллионов корзин земли?

— НЕ МОЖЕМ! — закричали хохочущие солдаты.

— Вот-вот. Значит, займемся этим. Наверстаем упущенное! Будем копать, копать и копать! А потом покопаем еще. Я хочу, чтобы Алезия показалась вам праздником. А еще хочу отрезать Помпея от моря. Как, ребята? Вы согласны копать вместе с Цезарем, вместе со мной?

— ДА! — заревели они, размахивая шарфами.

— Циркумвалляционная линия, — задумчиво промолвил Антоний.

— Антоний! Ты не забыл это слово!

— Как можно забыть Алезию? Но, Цезарь, зачем?

— Чтобы Помпей нас зауважал, — сказал Цезарь таким тоном, что нельзя было понять, шутит он или нет. — Ему нужно прокормить больше семи тысяч лошадей и девяти тысяч мулов. Здесь это легко, поскольку зимой в этой местности идет дождь, а не снег. Трава не жухнет, продолжает расти. То есть если он сможет пасти животных. Но если я обнесу его лагерь стеной, у него возникнут проблемы и его конница перестанет быть силой. Когда нет места для маневра, конницы тоже словно бы нет.

— Ты меня убедил.

— Но это не все. Я хочу унизить Помпея в глазах его союзников и клиентов-царей. Я хочу, чтобы такие властители, как Деиотар и Ариобарзан, съели свои ногти, гадая, даст ли Помпей мне сражение. Его войско по численности и по мощи вдвое превосходит мое. Но он не решается атаковать. Если так пойдет и дальше, союзники могут в нем усомниться и отозвать своих рекрутов. В конце концов, они платят, а люди, которые платят, хотят видеть результат.

— Убедил, убедил! — крикнул Антоний и поднял руки, показывая, что сдается.

— Надо еще продемонстрировать Помпею, на что способна настоящая армия, — продолжил Цезарь, игнорируя его восклицание. — Он хорошо знает, что перед ним галльские ветераны и что в последний год они прошагали две тысячи миль. Но они будут копать, несмотря на усталость и на то, что у нас мало еды. Зная, что я связан и что еды мало, Помпей наверняка будет постоянно патрулировать море, а я не заметил, чтобы эффективность его флота упала с тех пор, как умер Бибул.

— Как ни странно, но это так.

— Бибул всегда делал больше, чем от него требовалось. И сейчас адмиралы используют его наработки, Антоний. — Цезарь вздохнул. — Говоря откровенно, мне горько, что его нет. Он был сильным противником, но он умер. Сенат без него будет уже не тот.

— Он будет намного лучше!

— В смысле простоты принятия решений — конечно. В смысле наличия крепкой и уверенной в своей правоте оппозиции — нет. Единственное, чего я опасаюсь, Антоний, это того, что победа в войне окончательно лишит меня оппонентов.

— Иногда я тебя не понимаю, Цезарь, — проворчал Антоний, комично поджав губы к носу. — Скажи на милость, зачем тебе нужны какие-то оппоненты? Сейчас ты можешь выполнить все, что задумал. Все твои решения идут Риму на пользу. А кто не давал твоим планам пойти в ход намного раньше? Все те же самые Бибул и Катон. У них двойные стандарты: одни — для себя, другие — для прочих. Извини, но я думаю, что потеря Бибула весьма полезна для нашего дела. То же я скажу, если вдруг окочурится и твой доброжелатель Катон.

— Ах, Антоний, ты веришь в меня больше, чем я сам. Пойми, автократия очень коварна. Нет человека, который не уверует в собственную непогрешимость, если его будут со всех сторон восхвалять, — сдержанно сказал Цезарь. Он пожал плечами. — Во всяком случае, Бибула уже ничто не вернет.

— Есть еще сын Помпея со своими египетскими квинкверемами. Он ликвидировал твой опорный пункт Орик и сжег тридцать моих транспортов в Лиссе.

— Ха! — презрительно выдохнул Цезарь. — Все это ерунда. В Брундизий, Антоний, мы поплывем по чистому морю и на кораблях Помпея. Что мне Орик? Я замечательно проживу без него. А вот Помпею от меня не избавиться. Я буду донимать его всюду, куда бы он ни пошел.

В дни безжалостных майских дождей затеялось странное соревнование. Обе армии рьяно копали. Цезарь старался сжать территорию, контролируемую Помпеем, тот же, напротив, старался расширить ее. Люди Цезаря работали под постоянным градом стрел и камней. У Помпея трудности были другими. Его люди ненавидели копать, не понимали, зачем это нужно, и копали только из страха перед Лабиеном, который, казалось, один сознавал, насколько важен этот тяжелый и изнурительный труд. Рабочих рук у него было вдвое больше, и лишь это позволяло ему немного опережать землекопов противника, но не настолько, чтобы сделать прорыв.

  288