17 
Франс скрестил руки на груди и, прищурившись, посмотрел на нее.
— Даже ежемесячного чека на содержание ребенка?
— Разве я попросила у вас хотя бы пенни?
— А с какой стати? Вы даже не сказали мне, что беременны. — Он криво усмехнулся. — Или думали произвести на меня впечатление не животом, а ребенком?
Лаура отбросила одеяло. Франс протянул руку, чтобы удержать ее, но не успел.
— Не прикасайтесь ко мне! — На стуле висел белый халат, и она, набросив его на плечи, встала с кровати. — Мне не нужна от вас никакая помощь, сеньор. Я вполне способна сама о себе позаботиться. Могу вставать. Могу ходить. Могу делать все, что захочу. А сейчас я хочу только одного — чтобы вы убрались отсюда к черту!
— Вы можете хотеть что угодно. А я сделаю то, что должен. Если ребенок окажется моим, я поступлю так, как сочту нужным.
— Если ребенок окажется… — Лаура рассмеялась, скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела на него. — Давайте упростим все, Франс. Вы считаете, что девочка не ваша дочь? Хорошо. Пусть будет так.
Он ждал этих слов, но какой от них толк, если она бросила их ему, как бросают объедки?
— Ваша история меняется от минуты к минуте. — Он тоже сложил руки на груди. — Я прилетел сюда не для того, чтобы мной играли. И намерен получить результаты теста.
Боже, подумала Лаура, сколько же еще мне терпеть это издевательство? Она презирала Франсиско Мендеса. Его самомнение, самоуверенность, высокомерие. Он явно думает, что мир вращается вокруг него.
Неужели она и впрямь мечтала о нем? Нет, ей всего лишь снился секс, и причина в том, что тогда, в ту ночь, она впервые после разрыва с Робином почувствовала себя женщиной.
Да, пусть он снился ей. Пусть она думала о нем. Но теперь все кончено. Столкнувшись с ним снова лицом к лицу, услышав его обвинения во лжи, увидев, как он старательно ищет способ избежать ответственности за собственную плоть и кровь, Лаура получила доказательство того, что была права, решив ни о чем ему не сообщать. И чем скорее он исчезнет из их жизни, ее и дочери, тем лучше.
— Вы слышали, что я сказал? Я настаиваю на проведении теста. Это мое право. — Он взял ее за плечи.
— Право? Ваше право? — Лаура рассмеялась и отступила на шаг. — У вас нет прав. Вбейте это себе в голову.
— Ваша семья с вами не согласится.
— Моя семья не принимает решения за меня.
— А что вы скажете дочери, когда она вырастет? Что человек, которого вы назвали ее отцом, пришел просить доказательства отцовства, а вы ему отказали?
— Скажу, — холодно ответила Лаура, — что ей лучше не знать вас. Он прищурился.
— Упрашивать вас я не собираюсь. Предпочел бы, конечно, сделать все спокойно и тихо, но если вы откажетесь…
— Я уже отказалась. Вы просто не хотите принимать мое «нет» за ответ.
— Любой судья подтвердит, что у меня есть право на тест. — Он кивнул в сторону телефона. — Если не верите, позвоните сводному брату, он же прокурор.
Она смотрела на него долго-долго. Потом села на край кровати.
— Зачем вам это нужно?
— Я уже сказал: хочу, чтобы все было так, как положено. Если ребенок мой, я хочу для нее достойного воспитания. Вы считаете возможным отказать ей в этом?
— Я не отказываю ей ни в чем. Я отказываю вам.
Франс почувствовал, что теряет терпение.
— У вас нет выбора. Разговор окончен. Я не прошу, а требую, чтобы вы прошли тестирование.
— Может быть там, где вы живете, такой подход решает все проблемы, но здесь многое иначе. — Лаура поднялась и шагнула к нему. Лицо у нее горело, глаза метали молнии. — Убирайтесь! — Он не пошевелился, и она ткнула пальцем ему в грудь. — Убирайтесь, черт бы вас побрал! Вон!
Франс схватил ее за руку.
— Не тычьте в меня пальцем, сеньора. Я этого не люблю.
— А я не люблю, когда мной командуют!
— У меня на родине, — мрачно сказал Франс, — женщины знают свое место.
— О, вот уж конечно! Открывать рот только тогда, когда с тобой заговорят. Держаться в двух шагах позади своего хозяина и господина. А ночью быть послушной в постели!
— Послушной — да, — негромко, но с угрозой сказал он, — но не в постели.
Внезапно пространство, разделявшее их, словно превратилось в напряженное электрическое поле. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом он отпустил ее руку и сделал шаг назад.
— Я прилетел сюда, потому что думал, будто вы действительно позвали меня, — твердо сказал Франс.
— А если бы и позвала? — От его взгляда у нее забилось сердце. Осознание того, что он так на нее влияет, еще сильнее разожгло ее злость. — Что тогда?
17 
