Последние отзывы

  57  

Лаура напряженно застыла, поняв, что она должна сделать. Она не могла вернуться в тот день, но она могла вернуться на то место. Может быть, там осталась какая-нибудь подсказка о его личности, которую она пропустила — именная табакерка, карманные часы или бумаги, выпавшие у него из кармана. У нее не было другого выбора, кроме как пойти и поискать. Она задолжала ему гораздо больше и должна была сделать это, даже если сие означает потерять его навсегда.

Лаура не стала тратить время на одевание. Она надела туфли и набросила плащ прямо на ночную рубашку, боясь, что потеряет свою решимость, если провозится слишком долго. Высокие напольные часы в холле начали отзванивать полночь, когда она выскользнула от комнаты.

Эта ночь должна была бы стать второй самой счастливой ночью в жизни Николаса.

Первая самая счастливая должна будет наступить завтра, когда, с благословения Церкви и Короны, он ляжет в одну постель со своей молодой женой. Тогда он, уже полностью в своем праве, будет выдергивать шпильки из волос Лауры, пока они не скроют ее лицо темным пушистым облаком. И получит все права развязать ленты верхней части ее ночной рубашки и легким движением снять гладкий атлас от ее нежных плеч. Все права уложить ее на мягкий матрац и накрыть ее мягкое и податливое тело своим твердым, горячим и изголодавшимся.

Он должен был бы сейчас спать, сберегая силы для брачной ночи, а не бродить по спальне, как животное по клетке. Не способствовала сну и вернувшаяся головная боль, вяло бултыхающаяся в его голове, словно песня, которую он когда-то слышал, но не смог толком вспомнить. Он потер лоб тыльной стороной ладони, испытывая сильное желание спуститься в гостиную и поискать графин с бренди.

Но приглушить свои чувства алкоголем означало бы приглушить и инстинкты. Это не было бы так ужасно, фыркнув, подумал он, если бы не означало, что он снова позволит себя дурачить и должен будет поверить, что его невеста вовсе не хранит какую-то опасную тайну, из-за которой краснеет, заикается и чуть ли не до потолка подпрыгивает каждый раз, когда он заходит в комнату.

Обхватив руками туалетный столик, он наклонился, чтобы как следует изучить в зеркале свое отражение. Он не мог винить Лауру, что она испугалась того, что он там увидел. Волосы растрепаны, челюсти стиснуты. Губы сжаты в прямую линию, разгладив ямочку на щеке. Он не выглядел, как мужчина, который всего через несколько часов собирается обменяться брачными обетами с женщиной, которую любит. Он выглядел, как мужчина, обдумывающий убийство.

Где-то в глубине дома раздался перезвон часов, отбивающих полночь, и каждый скорбный удар все сильнее приближал его к часу икс, когда он прошагает по коридору к спальне Лауры, пинком откроет дверь и потребует у ее красивых, но лживых губ рассказать ему всю правду.

Вне себя от расстройства, Николас ударил рукой по туалетному столику. Флакончик духов скатился с края столика, и упал на ковер, наполняя каждый его вздох апельсиновым ароматом. Его голову прострелила острая боль. Выругавшись, он дотащился до окна и распахнул его.

В спальню ворвался теплый ночной ветерок, и его дыхание оказалось тонким и соблазняющим, как аромат женской кожи. Прислонившись к оконной раме, Николас закрыл глаза и позволил нежному дуновению растрепать себе волосы, утишить головную боль и успокоить разгулявшиеся подозрения.

Когда же он вновь открыл глаза, то сразу заметил, как тоненькая, закутанная в плащ фигурка с развевающимися на ветру волосами быстро пересекает раскинувшуюся перед ним лужайку.

Николас оцепенел, кровь застыла у него в жилах. Он мог придумать только одну причину, по которой женщина может оставить уютную постель и в ночь перед свадьбой храбро устремиться в темноту. Сузив глаза, он стал наблюдать, как ее силуэт исчезает в сумраке леса, благодарный своему оцепенению за ослабление и головной боли, и сердечной.

Старые-престарые деревья вырисовывались в темноте, словно врата в прошлое. Их искривленные ветви качались на ветру, маня Николаса с грацией любовницы. Он остановился на краю леса, наблюдая, как его невеста исчезает в темноту, и понимал, что она не оставила ему другого выбора, кроме как следовать за ней.

Лунный свет серебрил ветви деревьев над его головой, но почти не проникал сквозь мшистые тени, покрывающие узкую лесную тропу. Чем глубже Николас заходил в лес, тем глубже становились тени, становясь все темнее и шире и словно готовясь поглотить его самого. Шуршание листьев на ветру прерывалось только жутковатыми воплями какого-то крошечного и беспомощного существа, только что встретившего свою гибель. И хотя эти звуки порождали в душе Николаса суеверный страх, его поступь оставалась быстрой и уверенной. Где-то в глубине души он знал, что ему нечего бояться.

  57