40 
— Кофе готов. — Она попыталась налить кофе в чашки.
— Спасибо. — Он смотрел на неуверенные движения ее руки. — Поставь: обожжешься. — Он взял у нее кофейник. Выпил свою чашку торопливо, залпом, и вздохнул. — Никогда не мог понять, почему так утомительно два часа просидеть спокойно. Хочется поскорее в постель. — Он, посмеиваясь, наклонился, заглядывая ей в лицо, скрытое пеленой упавших волос. Она беспомощно взглянула на него.
— Романтической жилки в твоем теле, кажется, нет, — сказала она.
Он не ответил на ее слова. Поцеловал над бровью, в висок.
— Пять часов — это уже вечер, или надо еще ждать?
— Нет, не надо!
Она рванулась навстречу его губам. Бесполезно скрывать свои чувства, да и зачем? Его присутствие делало из нее безмозглую дурочку. Нужно снять напряжение, вновь обрести способность соображать. Все благие намерения рядом с ним улетучивались. И она знала, что он предпочитает любовные баталии исследованию эмоциональных глубин.
— Не хочу ждать, — прошептала она, обвивая руками его шею. Он провел пальцем по шелковым серебристым прядям.
— Соскучилась? — Отстранился, дразня ее легкими касаниями.
— Да. — В глазах Сары было смятение. Приподняв се лицо за подбородок, он вглядывался в ее черты.
— Я тоже, — сказал он так, будто это было открытием для него. — Дел было много, а когда я работаю без передышки, мне обычно…
— ..не нужна женщина, — досказала она холодно.
Он заметил перемену ее настроения и нахмурился.
— Растопи лед. Я тебе не изменял.
— А почему? — с деланной наивностью спросила она. — Не было времени?
— Ты моя жена, — бросил он раздраженно. — Что же, по-твоему, я должен бросаться на первую попавшуюся девицу?
— Ну, не ты первый, не ты последний, — так же раздраженно ответила Сара. Он сказал «девица», словно речь шла о бутерброде в закусочной. Он думает, она будет польщена тем, что он предпочитает ее шлюхам. Ему придется разочароваться!
— Ах, вот в чем дело, — сказал он насмешливо. — Снова о цветочках и вздохах. Ты стала хорошо себя чувствовать в моих объятиях и решила поэтому, что влюблена? Я так и думал. — Мысль эта развеселила его, но, увидев боль в ее глазах, он смягчился. — Не волнуйся, моя девочка, это не надолго. Я знал женщин, которые безумно любили, но не более месяца. Появлялся большой счет в банке, и любовь кончалась.
— Я не такая, Кел, — спокойно, с достоинством сказала Сара.
Ее искренность заставила его почувствовать некоторую неловкость. Он пожал плечами.
— Посмотрим. Хорошо? — И направился в спальню. Она смотрела ему вслед. — Мы пообедаем перед уходом, — сказал он, бросив на нее настороженный взгляд.
— Я не хочу есть. — Сара пошла за ним. — Разве ты не перекусил в самолете?
Кел повернулся и прислонился к косяку.
— Нет сил ждать?
— Да, — просто призналась она. Ее покорность обескураживала. — Несколько часов. Какая разница? Мы так же будем хотеть друг друга, и я так же буду любить тебя, Ну вот. Она сказала. Она была далеко не так спокойна, как пыталась изобразить. У Кела же был вид человека, загнанного в угол.
— Зачем, черт возьми, тебе понадобилось все усложнять? — Он жестко взял ее за плечи, она поморщилась от боли. — Люди не умеют любить, Сара. Они заключают сделки, покупают и идут дальше.
— Нет. — Она отказывалась принять такую оценку человеческих отношений. — Так быть не должно!
Инстинкт подсказывал Саре, что она должна пройти это крещение огнем и тем спасти их обоих от чего-то, несравненно более ужасного. Любовь с самого детства приносила ему боль. Теперь нужно его успокоить, приручить, сделать доверчивым.
Он судорожно глотнул, когда Сара ласкающе провела по его руке, чувствуя затвердевшие мускулы.
— Я показал тебе, что такое секс, и научил получать удовольствие. В девичьих мечтах я не специалист.
Голубые глаза молили. Сара взяла руку мужа и стала целовать каждый палец.
— Ты меня слышишь? — проворчал он, завороженный ее поцелуями.
— Нет. — Она обвила руками его шею и встретила мрачный взгляд с такой простотой и открытостью, что этот мрак потонул в ее глазах, и что-то дрогнуло в сокровенных глубинах его существа.
— Такая хрупкая, — она чувствовала его дыхание на виске, — и такая опасная…
Сара, откинув голову, взглянула на него.
— Опасная? Для тебя? Все, что ты должен сделать, — это взять.
Кел пристально вглядывался в ее лицо. Такая огромная нежность и не менее огромная страсть. Сколько контрастов! Она была гордой и нежной, строптивой и страстной, она удивляла, завораживала, ставила в тупик. И все это неодолимо притягивало к ней.
40 
