37 
– Дело вовсе не в моей скромности, – недовольно сказал Грант.
– Тогда в чем?
– В вашей. Отвернитесь хотя бы, чтобы я мог раздеться.
Виктория со страдальческим вздохом перекатилась на бок.
– Ладно уж, занимайте постель Кэмми.
Грант, глядя в потолок, стал снимать с себя мокрые вещи, потом ощупью пробрался к самодельному матрасу из сена.
Напряжение дня сказалось так быстро, что как только он приклонил голову, веки сделались слишком тяжелыми, чтобы противиться чему-либо. В конце концов, что дурного в том, что он спит здесь с ней... при данных обстоятельствах? Временами приходится отступать от правил – такой была его последняя мысль.
Уже через мгновение он был вознагражден самым удивительным сном в своей жизни. Виктория лежала рядом, свернувшись клубочком под лоскутным одеялом, а он гладил рукой ее нежную грудь. Когда он обхватил ее другой рукой, то, к его удивлению, Виктория потрогала его торс, и затем ее рука проследовала ниже.
Грант прерывисто задышал и сомкнул руки вокруг ее груди, чувствуя тепло и невероятную мягкость кожи. Как можно во сне ощущать это совершенство? Со страшным трудом он открыл глаза – и в тот же момент у нее затрепетали ресницы. Ранимая, мягкая спросонья, она была неотразима. По всей вероятности, он все еще спал... Наклонив лицо и приблизив рот к ее губам, он провел большим пальцем по ее соску. Она судорожно вздохнула, и ее бедра подались вперед.
Пока он обводил языком ее губы, рука ее путешествовала внизу, изучая его восставшую плоть. Когда подушечка ее пальца скользнула по влажной оконечности, он содрогнулся и застонал. Если она продолжит трогать его таким образом, он не выдержит. И все же ему очень этого хотелось, ведь он так долго...
Неожиданно в комнату хлынул поток света. Грант замер. Тело Виктории напряглось...
– Поверить не могу! – горланил Йен в дверном проеме. – А я еще глумился над тобой и носился с этой глупой идеей использовать тебя как пример добропорядочного британского джентльмена. Позволь тебе сказать, что теперь я готов нести перед тобой факел!
Йен наклонился и прошел в хижину, сверкая ослепительной улыбкой.
Что за чертовщина? Рука Гранта под покрывалом все еще обнимала грудь Виктории, а ее рука обхватывала его член. Губы девушки вытянулись в тонкую линию, Грант стиснул зубы. Оба резко отпрянули друг от друга.
– Вы только посмотрите на двух влюбленных голубков! – не унимался Йен.
О Боже, какое унижение!
– Убирайся в ад! – Грант швырнул в сторону нахала свой сапог.
Не он ли читал кузену лекции, в которых высказал ему все, что хотел? Но одна неделя пребывания на этом острове подорвала всю работу длиной в жизнь. Неужели он действительно держал руку на груди своей подопечной?
– В ад? – удивился Йен. – Но я уже был там, – насмешливо сообщил он. – Этот чудовищный шторм...
– Где Кэмми? – прервала его Виктория. – Ей хуже?
– Она чуточку страдала от качки, но мы прекрасно через это прошли, – ответил Йен. – Когда я покидал корабль, Кэмми была в своей каюте и читала с той же жадностью, с какой она разоряла наши припасы чая.
– Кэмми? – передразнил его Грант.
– Она сама просила, чтобы я ее так называл. – Йен повернулся к Тори. – Леди Виктория, – сказал он, – позвольте представиться. Йен Трейвик, кузен того самого монстра, что присутствует здесь.
Виктория изучала Йена оценивающим взглядом.
– Спасибо, что вы заботитесь о Кэмми. Не могу передать, как я беспокоилась за нее. – Она сердито посмотрела на Гранта.
– Рад помочь, – осклабился Йен. – Кэмми – замечательная девушка.
– В самом деле, это так. – Виктория с восхищенной улыбкой посмотрела на Йена, точно он был античным героем.
Грант не мог больше сдерживаться. Только она могла так улыбаться... У нее были совершенные белые зубы. Глаза ее так и светились, а на щеке появилась миловидная ямочка. Йен, казалось, тоже опешил и обратил взгляд на своего кузена, словно ожидая указаний. Сейчас, когда она была такая привлекательная... с ее розовыми со сна щеками, с ее густыми бело-золотистыми прядями, курчавившимися вокруг плеч, и ложбинкой посередине оголенной груди, Грант оказался совершенно беззащитен перед всем этим...
А Йен?
Блузка Виктории по-прежнему была открыта, и Грант припечатал свою ладонь к ее груди.
Виктория свирепо взглянула на него и влепила ему пощечину, а затем откинулась назад.
37 
