Особенно,... 
129 
То, что почувствовала Эмбер, прикоснувшись к Джеффри, причиняло ей видимую боль, но это был единственный путь угадать ложь или правду в его ответах.
Эмбер содрогнулась, пытаясь овладеть собой: ей понадобилось все ее самообладание, чтобы усмирить свои чувства.
Саймон почувствовал, как пальцы Дункана с силой сжали его плечо: от Дункана не укрылась боль, захлестнувшая его жену.
— Я не просил ни Эмбер, ни Ариану терпеть эту пытку, — сквозь зубы бросил Саймон.
— Знаю, — ответил Дункан, чуть ослабив нажим на его плечи. — Эмбер тоже не просила Господа даровать ей способность видеть правду. Но так уж получилось — значит, она должна вынести все, что выпало на ее долю.
— Зачем ты позволил им сделать это? — резко спросил Саймон у Доминика.
— Так хотела Ариана — это ее право.
— Пережить такой позор на глазах у всего замка? — яростно возразил Саймон. — Клянусь Богом, она этого не заслужила!
— И все же она попросила об этом, — тихо сказал Доминик. — Саймон, я почти уверен, что мы были к ней несправедливы — она жертва, а не соблазнительница.
— Все это в прошлом! — со злостью бросил Саймон. — Изнасиловали ее или соблазнили — теперь не имеет значения!
— Имеет — для Арианы.
«Я люблю тебя, Саймон. Скоро и ты сможешь мне доверять, и тогда ты тоже меня полюбишь».
Саймон застыл — боль пронзила его сердце, как холодный острый кинжал. Слишком поздно он понял, зачем Ариана решила устроить это дознание: она верила, что он сможет полюбить ее, если она докажет свою невиновность.
— Начинай, — произнесла Эмбер спокойным, безжизненным тоном, обращаясь к Ариане.
Ариана повернулась к Джеффри и взглянула на него впервые с того момента, как вошла в большой зал.
— В то утро, когда мой отец объявил мне, что я буду невестой другого рыцаря, — громко сказала Ариана, — ты пришел в мою комнату и умолял меня убежать с тобой. Отвечай, так ли это было на самом деле?
— Нет, это ты пришла…
— Ложь! — ответила Эмбер.
Ее голос, как и выражение лица, был бесстрастным.
— Да кто ты такая, чтобы называть меня лжецом? — прорычал Джеффри.
— Замолчи!
В спокойном голосе Мэг таилась угроза. Глаза ее метали изумрудные искры.
— Дар леди Эмбер известен далеко за пределами Спорных Земель, — отчетливо произнесла Мэг. — Перед ней ты должен говорить только правду — как перед Богом.
— И все же ей никто не давал права судить меня! — выкрикнул Джеффри.
— Правда! — сказала Эмбер.
Удивленное, почти испуганное выражение промелькнуло на лице Джеффри.
— Теперь ты понял наконец? — спросила Мэг. — Когда Эмбер прикасается к тебе, она может отличить ложь от правды в твоих словах. Ты уверен, что она не имеет права судить тебя, и Эмбер определила твой ответ как искренний.
— Колдовство! — прохрипел Джеффри, поспешно перекрестившись.
Не говоря ни слова, Эмбер свободной рукой достала из-под туники серебряный крест, украшенный пятью кроваво-красными янтарными камнями. Ее пальцы на мгновение сжали крест, затем снова раскрылись.
На ее ладони не осталось никаких следов от ожогов, которые были бы неизбежны, если бы крест накалился, коснувшись ее кожи.
Джеффри бросил взгляд в сторону господского стола, где сидел и священник Блэкторна.
— Что скажешь ты, служитель церкви? — крикнул ему Джеффри.
— Этот замок не прибежище дьявола, — раздался глубокий, звучный голос священника. — Господь благословил леди Эмбер, как и леди Маргарет, наделив их чудесным даром.
Джеффри ошеломленно уставился на крест Эмбер.
— Ты пришел в мои покои тем же вечером, — продолжала Ариана в наступившей тишине, — и предложил мне выпить с тобой вина на прощание?
— Да, — не успев подумать, ответил Джеффри, поглощенный созерцанием креста Эмбер, спокойно лежавшего на ее ладони.
— Правда, — сказала Эмбер.
— Потом ты подсыпал колдовское зелье в мой кубок, да или нет? — продолжала допрашивать Ариана.
Джеффри вскинул голову и взглянул в лицо своей обвинительнице. Аметистовое платье Арианы слегка шевелилось от сквозняка, серебряная вышивка вспыхивала тысячами молний на фиолетовой ткани.
— Нет, — ответил Джеффри.
— Ложь! — промолвила Эмбер.
Гул возмущенных голосов пронесся по залу. Ариана продолжала, не обращая внимания на поднявшийся шум.
— Это зелье затуманило мой разум и лишило меня возможности сопротивляться и звать на помощь? — спросила она.
129 
