Особенно,... 
135 
Дегерр окинул оценивающим взглядом стоящих перед ним четырех рыцарей. Его особое внимание привлекла древняя пряжка в виде головы волка, украшавшая плащ Доминика.
— А, так ее все-таки нашли, — пробормотал он себе под нос. — До меня доходили кое-какие слухи, но… да, много древних сокровищ еще до сих пор не найдено.
Дегерр впился глазами в обладателя пряжки Волка Глендруидов. Его глаза, похожие на осколки льда, сверкали, как и волчьи глаза на пряжке.
— Я принимаю ваше приглашение, — сказал Дегерр.
— Гарри, — громко приказал Доминик. — Открой ворота.
Шестеро всадников въехали во двор замка. Как только Дегерр спешился, к нему подошли Саймон и Доминик.
— В господских покоях вам, я думаю, будет удобнее, чем во дворе, — любезно сказал Доминик. — Вашу комнату сейчас приготовят. Если вы, конечно, согласитесь ночевать в недостроенной комнате — ее переделывали под детскую.
— Детскую? — Дегерр искоса взглянул на Доминика. — Значит, это тоже правда — ваша глендруидская колдунья ждет ребенка?
— Да, Господь благословил нас с женой.
Ответная улыбка барона была холодной, как заледеневшие камни во дворе замка.
— Я совсем не хотел оскорбить вас своим замечанием, лорд Доминик. Я тоже был женат на ведьме и имел от нее детей.
Парадная дверь растворилась — замок встречал гостя. Суетились слуги, накрывая холодный ужин, разводили огонь, подогревали вино.
Рыцари проследовали через большой зал и поднялись в господские покои. Там горел огонь в очаге, и на фоне мерцающих язычков пламени темнел силуэт женщины, задумчиво стоявшей у огня. Ее косы были распущены, как у Посвященной колдуньи. Волосы ее были черные, совсем не похожие на золотые локоны Эмбер или огненно-рыжие кудри Мэг.
— Миледи, — быстро произнес Саймон. — Я думал, вы уже спите.
Ариана обернулась и протянула руку — не отцу, а Саймону.
— Я слышала, что барон прибыл в наш замок, — сказала она.
Ее голос, как и лицо, ничего не выражал. Лишь платье беспокойно колыхалось у ее ног да серебряная вышивка вспыхивала и трепетала, как живая.
От проницательного взгляда Дегерра не ускользнуло, как крепко переплелись пальцы Саймона и Арианы в нежном пожатии. Серо-голубые глаза барона холодно наблюдали, как румянец вспыхнул на щеках его дочери от ласкового прикосновения мужа и как их тела слегка качнулись друг к другу.
Барон был уверен, что, будь они одни, они сплелись бы в страстном объятии.
— Что же, — сказал Дегерр, — и это тоже подтвердилось.
— Что вы имеете в виду, барон? — спросил Доминик.
— То, что Саймон и Ариана соединились по любви, а не по расчету.
— Мы с Арианой вполне довольны нашим союзом, — коротко произнес Саймон.
Он посмотрел на жену, и его взгляд сказал Дегерру гораздо больше, чем слова. Глаза Арианы вспыхнули в отблесках огня, как драгоценные камни.
Дегерр еще раз окинул взглядом супругов, затем принялся оглядывать убранство комнаты. Хотя господские покои были обставлены довольно богато, все же они не шли ни в какое сравнение с замком самого барона. Несмотря на все свое могущество и обширные владения, Волк Глендруидов был далеко не так богат, как говорила молва.
Это означало, что Доминик не сможет собрать большое войско и опасения Дегерра были напрасными.
Барон обернулся к Доминику.
— Я слышал, что ваш брат безгранично предан вам, — произнес он.
— Это всем известно, — согласился Доминик. — Вы можете быть уверены, что мужа леди Арианы я принимаю всем сердцем и душой.
Дегерр холодно усмехнулся и откинул капюшон, защищавший его от непогоды. Волосы его были цвета кованого серебра, а брови — черные, круто изогнутые и удивительно изящной формы.
Услышав перезвон золотых колокольчиков, барон резко обернулся. Движение его было быстрым и гибким, несмотря на преклонный возраст, и говорило о силе и ловкости.
— Леди Маргарет, — удивленно произнес Доминик, — вы еще не спите?
Шурша юбками и позванивая колокольчиками, Мэг подошла к Доминику.
Дегерр прищурился — беременность Мэг бросалась в глаза. И столь же очевидной была глубокая, нежная привязанность между Волком Глендруидов и глендруидской колдуньей. Их взаимная любовь не нуждалась в доказательствах.
— Барон Дегерр, леди Маргарет, — произнес Доминик.
— Я в восхищении, миледи, — улыбаясь сказал барон, склоняясь к ее руке.
Улыбка преобразила его лицо. Когда-то в молодости он был красив, да и теперь еще сохранял былое обаяние.
135 
