118 
— Он беспокоится за нас. Мы действительно в опасности. Я чувствую ее.
Бруно раздраженно взглянул на меня.
— Разве я не говорил тебе, что ты должна мне во всем доверять? Ты сомневаешься в моих способностях уладить дела. — Он подошел к окну и выглянул. Потом обернулся ко мне. — Все это, — сказал он, — мое. Аббатство поднялось, как феникс из пепла, а ты все еще сомневаешься в моих способностях!
— Я не на мгновение не усомнилась в них, но часто бывает, что одни люди лучше чувствуют приближение беды, чем другие. А нам грозит опасность.
— Опасность?
— Здесь много бывших монахов и мирских братьев. Они ведут жизнь, очень близкую к той, что вели в монастыре.
— Ну?
— На это обратили внимание. — Бруно засмеялся- Ты всегда стремилась унизить меня Ты всегда не верила, что я не такой, как другие. Но пойми, я на самом деле не такой, как все Боже мой, неужели ты действительно думаешь, что кто-нибудь другой мог появиться здесь, получить Аббатство, восстановить его, сделав таким, каково оно сейчас, если бы в нем не было некой сверхъестественной силы?
— Действительно, это очень загадочно, — ответила я — Загадочно! Это все, что ты можешь сказать?
— Как ты получил Аббатство, Бруно?
— Я уже рассказывал тебе об этом — Но…
— Но ты мне не веришь. Ты всегда пыталась подвергнуть сомнению все, что я тебе говорил Мне не следовало выбирать тебя в жены.
Он по-настоящему испугал меня, и я подумала «Он сходит с ума!» А я всегда боялась сумасшедших.
Я воскликнула:
— Итак, ты совершил ошибку Твое решение было не правильным, ты выбрал меня!
Бруно неожиданно обернулся, и я увидела фанатичный блеск его глаз. Я сидела на постели, и он больно схватил меня за руку. Я спокойно посмотрела на него и спросила:
— Ты заблуждался, не так ли?
— Нет, в то время это не было ошибкой Тогда ты верила мне.
— Да, тогда я верила тебе. Мне казалось, что вместе мы проживем чудесную жизнь. Но с самого начала ты обманывал меня, сказав, что ты смиренный бедняк, не так ли?
— Смиренный… разве я когда-нибудь отличался смирением?
— Что же, ты прав, я вспоминаю то испытание, которому ты подверг меня. Ты не ухаживал за мной так, как это сделали бы другие мужчины. Ты притворялся нищим, чтобы не бояться, что я выйду за тебя ради поместья.
Нетерпеливым жестом он отпустил мою руку.
— Истеричка! Руперт напугал тебя. Ты не веришь в меня, но готова поверить ему.
— Он говорит разумные вещи. Партия реформаторов сейчас у власти. Король протестант. Герцог Нортамберленд — протестант, и они правят страной. Разве мы не знаем о злой участи тех, кто не признает веры наших правителей?
— И ты думаешь, что я подчинюсь людям, стоящим ниже меня?
— Будь осторожен, не говори так, Бруно. Ведь тебя могут услышать и предать. Тобой управляет гордыня., твое желание доказать, что ты не такой, как другие.
— Дамаск! Разве ты забыла как я появился на свет?
Я вспомнила Кезаю в ту памятную ночь и ее ужас от того, что она выдала свой секрет. Я подумала о брате Амброуза, идущем по траве с Бруно, о наступающем на них усмехающемся Ролфе Уивере. Бруно видел это. Он видел, как его отец убил насмехавшегося над ними человека. Он попытался забыть об этом, потому что не мог поверить, что Кезая и Амброуз говорили правду, потому что если бы он поверил, то его вера в себя была бы разрушена. Но в ней крылась причина его сумасшествия.
— Я не забыла ничего, — ответила я.
— Было бы хорошо, если бы ты всегда помнила об этом.
Бруно стоял у кровати — высокий, худой, с бледным, как мрамор, лицом, на котором светились удивительные фиалкового цвета глаза, так похожие на глаза Хани. Я подумала: «Он красив, как Бог!» Меня переполняло сочувствие, но я не смогла сказать ему: «Бруно, ты живешь ложью, потому что боишься посмотреть в лицо правде». Он промолвил:
— Я… вернулся в Аббатство, и я возродил его.
— Бруно, пожалуйста, скажи мне правду. Как тебе это удалось?
— Это было чудо. Второе чудо аббатства Святого Бруно.
Я устало отвернулась — спорить с ним было бесполезно.
НОВОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ
Это случилось в 1553 году. Три месяца назад мне исполнилось тридцать лет. Тридцать! Это еще не старость, но за эти годы я стала свидетельницей событий, нарушивших мир не только в моем доме, но и во всем государстве. Испытала горе. Познала и радость. В эту пору моей жизни я пришла к выводу, что сделала одну из величайших ошибок, какие только может сделать женщина, — вышла замуж за человека, который не мог дать мне того счастья, о котором я мечтала. У меня были две девочки — собственная дочь Кэтрин и приемная Хани. В ту пору они составляли смысл моей жизни. И когда я вспоминала о предупреждении Руперта об угрожающих нам опасностях, то в первую очередь думала о детях, а не о том, что станет с моим мужем и Аббатством.
118 
