128 
— Ах, мама, когда политика зависит от вопросов веры, то предатель вчера сегодня верный слуга трона. Поэтому лучше всем быть поосторожнее, и давай не забывать — сегодня в опасности враги Рима, но завтра все может быть иначе.
— Я надеюсь на завтрашний день, — улыбнувшись, промолвила мать.
Неудивительно, что ее слова расстроили меня.
В рубашке, с закатанными до локтей рукавами, Клемент в пекарне месил тесто. Казалось, что он ласкает его.
Кэтрин наблюдала за ним, сидя на высоком табурете. Ее милое личико светилось от удовольствия Она всегда была восторженной девушкой, хотя ее интерес к тому или иному предмету быстро угасал, пока она чем-то увлекалась. Он был искренен. Хани была более постоянна в своих привязанностях.
— Ну, продолжай же, Клемент, — просила Кэтрин Входя, я слышала, как он рассказывал:
— Аббат позвал нас, и вот мы стояли вокруг ясель, а в них лежал живой ребенок.
Дочка повернулась, когда я вошла.
— А вот и наша хозяйка, — сказал Клемент — Госпожа, сегодня я пробую положить в суп немного лопуха и лиловых орхидей. Они дают приятный вкус. Что скажете на это?
— Мама, — воскликнула Кэтрин, — ну что за чудо рассказал мне Клемент! Просто чудо! Оно так похоже на Библейское сказание о Моисее в тростнике, которое я так люблю, но теперь знаю другое…
Я смотрела на оживленное личико Кэтрин и не знала, что ответить. Она была так взволнована, что ее отец оказался кем-то вроде святого или Мессии. И хотя я знала, что история Клемента далека от истины, и считала, что моей дочери лучше знать правду, у меня не хватило духу сказать ей это.
Если у Кэтрин возникал интерес к чему-либо, то она всегда хотела узнать все сразу. О живущих в нашей округе людях она знала больше, чем о любом в нашем доме. Я поняла, что затруднительное положение, в которое попала, возникло бы рано или поздно. Кэтрин должна была либо поверить в своего отца как в существо высшего порядка или же узнать отвратительную историю его рождения. В тот момент я скрепя сердце подумала, что для нее будет лучше услышать легенду.
Я обсудила с Клементом меню на день и сказала:
— Пойдем, Кэтрин, скоро начнутся уроки, а я еще хочу, чтобы ты нарвала для меня цветы и составила букет.
— Ах, мама, я ненавижу составлять букеты. Ты же знаешь, что я не умею этого делать.
— Тем больше оснований поучиться. Этот навык необходим для хозяйки.
— Я не думаю, что стану ею. Я проведу здесь остаток дней, постригусь в монахини и, наверное, буду аббатиссой этого монастыря.
— Мое дорогое дитя, по приказу короля мужские и женские монастыри распущены.
— Ах, но это же было так давно, мама. У нас теперь новая добродетельная королева, и она, конечно, захочет восстановить их.
— Ты еще ребенок, Кэт, — с тревогой сказала я. — Ради Бога, не впутывайся в это.
— Мамочка, не переживай! Я всегда подозревала, что ты немного неверующая. — Она ласково поцеловала меня. — Но я все равно очень тебя люблю. Раньше меня иногда пугало… Все эти люди, похожие на монахов… Я боялась подходить к старым зданиям. Ты помнишь, как я, бывало, прижималась к тебе? Но я знала, ничто не причинит мне зла, пока рядом мама, которая всегда оберегает меня.
— Конечно, моя дорогая, я всегда позабочусь о тебе.
— Я знаю это, моя драгоценная мамочка. Ты такая, какой и должна быть мать. Отец — другой. Он осенен свыше. Клемент рассказывал, в каком запустении было Аббатство, когда они нашли Святое Дитя. Монахи даже не умели ухаживать за ребенком, ведь он был обычным младенцем, а следовательно, наполовину смертным.
— Клемент слишком много болтает.
— Но все это так интересно. Как много я бы хотела узнать об отце.
— На некоторое время ограничься уроками, — сказала я. Она засмеялась звонким заразительным смехом, который я так любила.
— Дорогая драгоценная мама, ты всегда так разумна… ты так отличаешься от… Неудивительно, что тетя Кейт посмеивается над тобой.
— Вот как? Значит, я даю повод для веселья. Кэтрин чмокнула меня в кончик носа.
— Но это же прекрасно, мы все тебя очень любим. Ах, мама, что бы я без тебя делала?
— Что же, — сказала я, очень довольная, — тогда у тебя, надеюсь, найдется время собрать цветы и составить мне букет, прежде чем ты отправишься в скрип-торий. И не опаздывай. Мне уже жаловались, что ты непунктуальна.
Она убежала, а я смотрела ей вслед с любовью, которая была так сильна, что больше походила на боль.
128 
