Особенно,... 
119 
– Ты в это верил, Бобби?
– Теперь уж и не знаю. Может, тогда и верил. Она никогда не делала мне больно. – Вот теперь он повернул голову и встретился взглядом с Евой. – Она никогда не обращалась так со мной. Она говорила, это потому, что я всегда был послушным, но это не так. Я не всегда был послушным. Иногда ей удавалось меня застукать, но она всегда смеялась и говорила: «Мальчишки есть мальчишки». Это девочкам она ничего не прощала, не знаю, почему. Какая-то причина, наверное, была. Она ненавидела свою мать, часто говорила мне: нам повезло, что мы избавились от старой суки. Может быть, ее мать делала то же самое с ней. Замкнутый круг, так? Разве не так говорят о насилии? Порочный круг.
– Да, так часто бывает. – «Может, эта мысль служит ему утешением?» – подумала Ева. – А что насчет тебя, Бобби? Может, ты тоже не вырвался из этого круга? Может, ты тоже хотел избавиться от своей матери? Может, она была для тебя обузой? Молодая жена, новый бизнес, а тут эта деспотичная женщина лезет в твою жизнь. Деспотичная женщина, у которой где-то припрятана целая куча денег.
На миг его глаза затуманились, он смигнул слезы.
– Я не обижаюсь на тебя за эти слова, я понимаю, почему ты так говоришь. Можешь занести в протокол, что я согласен пройти проверку на детекторе лжи. Я пройду ее добровольно, как только ты сможешь ее организовать. Я хочу, чтобы ты нашла тех, кто ее убил. – Бобби опять вздохнул. – Я любил свою мать, Ева. Не знаю, поймешь ли ты, но, даже понимая, что она собой представляла, я любил ее. Если бы я знал, что она делала, я нашел бы способ ее остановить. Я заставил бы ее это прекратить, вернуть деньги. Я понял, что хочу сделать – вернуть деньги обратно. Ты должна помочь мне вернуть деньги тем, У кого она их отняла. Может, этим уже ничего не исправишь, но я не знаю, что еще можно сделать, чтобы искупить ее вину.
– Да, я могу тебе с этим помочь. Каким образом ты заставил бы ее это прекратить, Бобби?
– Не знаю. Она послушала бы меня, если бы знала, как я к этому отношусь. Я не допустил бы ничего подобного. – Он сокрушенно покачал головой. – Или сделала бы вид, что послушалась. Я больше ничего не понимаю. Не знаю, как рассказать обо всем этом Зане. Не знаю, как сказать ей, что все это правда. Ей столько всего пришлось перенести…
– Зана была близка с твоей матерью?
– Они хорошо ладили. Зана умеет ладить со всеми. С мамой было нелегко, Зане пришлось приложить усилия.
– Знаешь, женщины сближаются определенным образом. Когда это случается, они рассказывают друг другу вещи, которые не доверили бы мужчине. Может быть, твоя мать рассказала Зане о том, что делала?
– Это невозможно! – Он попытался выпрямиться, словно хотел придать вес своим словам, и тихо выругался, когда сломанная рука напомнила о себе резкой болью. – Зана… она честная. Я не знаю никого, кто был бы так щепетилен. Может, она не стала бы спорить с моей матерью, но она была бы в ужасе. И она обязательно рассказала бы мне. У нас нет друг от друга секретов.
Многие люди питают такую иллюзию, Ева это знала. Но вот откуда они черпали такую уверенность? Откуда одному из них знать, что другой не утаивает секреты? Откуда один человек знает, что другой рассказывает ему все?
– Зана из тех, кто держит слово?
Его лицо светилось любовью.
– Она скорее дала бы отрезать себе палец, чем нарушила бы данное слово.
– В таком случае ей пришлось бы нелегко, если бы она дала твоей матери слово ничего никому не рассказывать, включая тебя.
Бобби открыл рот, но так ничего и не сказал. Ева видела, что он пытается осмыслить эту новую возможность.
– Я не знаю, как она могла бы с этим справиться. Но она бы мне сказала, хотя бы после смерти матери. Она не стала бы держать это при себе. Хотел бы я знать, где она. – Его пальцы комкали край простыни. – Я думаю, пора бы ей уже быть здесь.
– Я через минуту проверю, но думаю, она уже в пути. Врачи сказали, когда они тебя выписывают?
– Скорее всего, завтра. Я хочу урвать хоть что-нибудь от Рождества. Для нас это первое Рождество вместе, я, наверно, тебе уже говорил. Хорошо, что я успел кое-что здесь купить. Ей хоть будет что развернуть. Черт… как ты это сказала? Ах да. Все очень паршиво.
Ева сунула руку в карман пальто и вытащила маленький пакетик.
– Вот, решила, что тебе понравится. Печенье, – пояснила она и вложила ему пакетик в здоровую руку. – Я подумала: вряд ли они тут дойдут до того, чтобы угощать больных рождественским печеньем.
119 
