29 
Бомонты ждут чуть дальше по коридору в приемном покое, но он сбежал от них, боясь совсем расклеиться. Если у Бака и есть шанс выжить, то только благодаря выдержке и умению Мариан. Именно Мариан взяла ситуацию под контроль, не забыла захватить с яхты все необходимое.
А он не смог даже заполнить больничные бланки, просто бессмысленно таращился на них, пока Мариан не забрала у него дощечку с зажимом и, терпеливо задавая вопросы, сама все не заполнила.
Как страшно обнаружить собственную бесполезность!
— Мэтью… — Тейт присела перед ним, вложила в ладони пластиковый стаканчик с кофе. — Пойдем в приемную.
Он отрицательно покачал головой, машинально поднес стаканчик к губам. Склоненное над ним лицо Тейт было бледным от пережитого потрясения, глаза воспалились от слез… но он мысленно видел, как она неслась мимо него к оскаленной пасти акулы.
— Уйди.
Тейт села рядом с ним, обняла за плечи.
— Мэтью, Бак выкарабкается. Я знаю.
— Ты что, еще и предсказательница?
Подавив обиду, Тейт положила голову на его плечо.
— Очень важно верить. Это помогает. Она ошибается. Верить очень больно. Мэтью отстранился, вскочил на ноги.
— Я должен пройтись.
— Я с тобой.
— Нет. Ты мне не нужна. — Боль, страх, чувство вины, горе взорвались в нем бешеной яростью. — Мне никто не нужен! Слышишь? Никто!
Тейт задрожала, на глаза навернулись слезы, однако она не отступила.
— Мэтью, я не оставлю тебя одного. Начинай привыкать к этому.
— Ты мне не нужна, — повторил он, оттолкнув ее к стене. — Ни ты, ни твоя милая семейка. Почему бы тебе не убраться отсюда вместе с ними?
— Потому что Бак нам небезразличен. — Слезы Тейт проглотила, но говорила с трудом. — Как и ты.
— Вы нас совсем не знаете. — Он смотрел на нее отчужденно, враждебно. — Вы явились сюда поразвлечься охотой за сокровищами да погреться на солнышке. И вам повезло. Вы и представить себе не можете, что значит работать до одури месяц за месяцем, год за годом и ничего не находить. Умереть, так ничего и не найдя.
— Бак не умрет, — прошептала Тейт.
— Он уже мертв. — Ярость утихла, и глаза Мэта погасли, словно выключился свет. — Он умер в ту секунду, когда оттолкнул меня. Проклятый идиот оттолкнул меня.
«Я должен был погибнуть, не Бак», — звенело в ушах Мэта, усугубляя чувство вины.
— Он оттолкнул меня и загородил собой. О чем он думал, черт побери? О чем ты думала? — Беспомощный гнев снова заклубился в нем, разрывая внутренности. — Ты что, ни черта не соображаешь? Когда акула чувствует кровь, она бросается на что угодно. И нам повезло, что еще дюжина не явилась подкормиться. О чем ты думала, идиотка?
— О тебе. И я, и Бак думали о тебе. Не знаю, смогла бы я жить, если бы с тобой что-то случилось. Я люблю тебя.
Мэтью ошеломленно уставился на нее. Никто еще за всю его жизнь не говорил ему этих слов.
— Ну и дура.
— Возможно. — Тейт закусила дрожащие губы. — Но и ты не лучше. Ты думал, что Бак умер, но не оставил его. Мог сбежать, но не сбежал. Почему ты не бросился к яхте, Мэтью?
Он только затряс головой, а когда Тейт шагнула к нему и обняла, беспомощно уткнулся лицом в ее волосы.
— Все будет хорошо, — прошептала она, гладя его вздрагивающие плечи. — Все будет хорошо. Только не отталкивай меня.
— Я приношу несчастье.
— Глупости. Ты просто встревожен и измучен. Пойдем. Будем ждать все вместе.
Они ждали, погрузившись в то странное оцепенение, какое часто охватывает здоровых людей в больницах. Вокруг двигались люди, бесшумно ступали по плиткам резиновые подошвы тапочек медсестер. Пахло кофе, антисептиком и безнадежностью. Иногда в приемную доносился легкий шелест открывающихся и закрывающихся дверей лифта. Потом добавилась дробь дождя по оконным стеклам.
Тейт задремала, положив голову на плечо Мэтью… и проснулась, как только его тело напряглось, инстинктивно схватив его за руку.
Появился врач — совсем молодой чернокожий мужчина с усталыми морщинками вокруг глаз и рта.
— Мистер Лэситер… — Голос прозвучал мелодично, как вечерний дождь.
— Да. — Мэтью вскочил, приготовившись к худшему.
— Я доктор Фардж. Ваш дядя выдержал операцию. ожалуйста, сядьте.
— Что значит — выдержал?
— Он пережил операцию. — Фардж присел на край журнального столика, подождал, пока Мэтью опустится на стул. — Он в критическом состоянии, так как потерял много крови. Если бы вы привезли его сюда на десять минут позже, у него бы не было шансов. Однако у вашего дяди крепкий организм, и мы настроены оптимистично.
29 
