4 
– Да, лейтенант. Мне приказано встретить вас и проводить. Мы с напарником были первыми на месте.
– Ладно. – Ева смерила его быстрым взглядом. Молод. Подтянут, чисто выбрит, аккуратен. Весь блестит, как трубы военного оркестра. Щеки порозовели от холода. Судя по голосу, урожденный ньюйоркец, житель Бруклина. – Что там у нас?
– Лейтенант, мне было приказано отвести вас на место, чтобы вы посмотрели сами.
– Вот как? – Ева пригляделась к бляхе на его толстой зимней куртке. – Ладно, Ньюкирк, пошли, я посмотрю сама.
Ева осмотрела оцепленное место, изучила деревья и кусты на опушке. Похоже, место было плотно оцеплено и хорошо охранялось. И не только со стороны суши, заметила она, бросив взгляд на реку. Водная полиция охраняла берег.
Скверное предчувствие змейкой заскользило по ее позвоночнику. Что бы это ни было, ясно одно: дело крупное.
Техники установили прожектора, заливавшие всю округу мертвенным белым светом. И в этом свете Ева увидела идущего к ней Морриса. «Если уж главного судмедэксперта вызвали на место, значит, дело скверное», – подумала она. Подтверждение своим мыслям она прочла на его лице – встревоженном и напряженном.
– Привет, Даллас. Я слышал, тебя вызвали на место.
– Мне никто не сказал, что тебя вызвали.
– Я был тут неподалеку, в ресторане с друзьями. Клуб любителей блюза на Бликер.
«Вот почему на нем такие сапоги», – поняла Ева. Серебристо-черный рисунок. Наверное, шкура какого-нибудь пресмыкающегося. Нормальный человек не рискнет появиться на месте преступления в такой обуви. Даже такой модник, как Моррис.
Он тоже был одет в черное пальто. Ветер раздувал полы, выворачивая их вишнево-красной подкладкой. Под пальто на нем были черные брюки и черный свитер-водолазка. Для Морриса это был чуть ли не домашний костюм. Его длинные темные волосы, гладко зачесанные назад, были у корней и на концах перевязаны серебряными ленточками.
– Майор тебя вызвал, – предположила Ева.
– Да, он мне звонил. Я еще не прикасался к телу – только визуальное наблюдение. Я ждал тебя.
Ева не стала спрашивать почему. Она прекрасно понимала: необходимо увидеть все своими глазами, составить собственное представление.
– С нами, Ньюкирк, – приказала Ева и двинулась к огням прожекторов.
На земле лежал то ли снежный, то ли ледяной покров. Так могло показаться издалека. И тело, уложенное на этом покрове, издалека могло показаться телом фотомодели, позирующей для какого-нибудь изысканного снимка.
Но Ева – даже на расстоянии – уже знала, что это не так. Змейка предчувствия, скользившая по ее позвоночнику, обрела зубы.
Ева встретилась взглядом с Моррисом. Его глаза ничего ей не сказали.
Она знала, что это не лед и не снег. И женщина, лежавшая на белом полотне, не позировала.
Ева вынула из полевого набора аэрозольный баллончик с изолирующим составом.
– Ты все еще в перчатках, – напомнил ей Моррис. – Эта дрянь пристает к перчаткам намертво.
– Да, верно. – Не сводя глаз с тела, Ева стянула с себя перчатки, затолкала их в карман, после чего обработала изолирующим составом руки и ноги. Прикрепила к отвороту пальто миниатюрную камеру. – Включить запись. – Эксперты вели собственную запись, Моррис тоже. Но Еве хотелось иметь свою. – Убита белая женщина. Ты ее идентифицировал? – спросила она у Морриса.
– Нет.
– Пока не идентифицирована, – продолжала Ева. – Лет двадцать пять – тридцать. Волосы темно-каштановые, глаза голубые. Небольшая татуировка на левом бедре – синяя с желтым бабочка. Тело обнажено, уложено на белой ткани с раскинутыми руками, ладонями кверху. Серебряное колечко на безымянном пальце левой руки. Многочисленные видимые раны свидетельствуют об истязаниях. Разрезы, кровоподтеки, проколы, ожоги. Перекрестные резаные раны на обоих запястьях – вероятная причина смерти. – Она оглянулась на Морриса.
– Да, возможно.
– На теле вырезаны цифры, указание времени. Восемьдесят пять часов, двенадцать минут, тридцать восемь секунд. – Ева тяжело вздохнула. – Он вернулся.
– Да, – подтвердил Моррис. – Он вернулся.
– Давай установим ее личность и определим время смерти. – Ева огляделась по сторонам. – Возможно, он принес ее сюда через парк или доставил по воде. Земля тверда, как камень. Это общественный парк. Может, мы и найдем какие-то следы, но вряд ли они нам что-нибудь дадут.
Она опять сунула руку в полевой набор, но остановилась, увидев подбегающую Пибоди.
4 
