70 
– Мокко с карамелью, – проговорила Мэвис. – С мелированными прядками в форме морской звезды.
– Правда? – переспросила Трина. – Ты уверена?
– Ты мне тогда тоже сделала морскую звезду с розовыми кончиками. – Рука Мэвис задрожала, когда она потянулась за своим стаканом. – Я такие вещи помню. О боже. О боже. Кажется, меня слегка тошнит.
– Тебя тошнит? Это меня он собирался пытать, а потом убить! Кажется, я слегка… – Трина прижала ладонь к животу. Потом ее глаза грозно прищурились. – Нет, не слегка, я жутко разозлилась! Этот сукин сын!.. Жена у него больная? Заплатит, сколько я скажу? Он собирался убить меня! – Она схватила свой бокал и опрокинула в себя содержимое залпом. – Так, а почему он меня не убил?
– Ты перекрасилась. – Мэвис старалась дышать медленно и глубоко. – Ты и неделю с тем оттенком не проходила, перекрасилась в цвет воронова крыла со снежными кончиками.
– Эй, а ну-ка осадите назад вы обе! Что это за мокко с карамелью? Что за цвет?
– Цвет кофе. Темно-каштановый в основе своей. Хотя я так умею покрасить, что об основе можно говорить только очень условно.
– Ладно. Его можешь описать?
– Думаю, да. Но у него была накладка на голове.
– В смысле, парик?
– Очень хорошая, очень качественная накладка, но я же профессионал. Стой, погоди, теперь я поняла! Вот почему я не узнала его в баре. Решила, что это не он. Потому что его не было. То есть он там был, а парика не было. А если был, то не такой. Я видела его в тот раз мельком, да и то издалека, не могу сказать, были это волосы или накладка.
– Я хочу, чтобы ты его описала. Чтоб дала мне все детали о нем, какие сможешь вспомнить. Внешность, голос, телосложение, характерные жесты, особые приметы – любые. Короче, весь набор. Завтра утром поработаешь с полицейским художником.
– Правда? Без балды? Черт, я буду вроде… Как это называется? Свидетельницей? Нет, очевидицей. Класс.
– Пошли ко мне в кабинет. Думай. Воскреси его у себя в голове. – Ева извлекла рацию. – Пибоди, я хочу, чтоб ты позвонила Янси. Хочу, чтоб он завтра был готов к работе с очевидцем. Ровно в семь.
– В семь утра? – уточнила Трина.
– Заткнись, – отмахнулась от нее Ева. – Пибоди, ты меня поняла?
– Поняла. А это… это Трина?
– Да, она наш очевидец. Этот поганый мир до ужаса тесен. Мне нужен Янси, Пибоди. Сейчас сниму с нее показания, получу словесный портрет, передам всем членам опергруппы. Предупреди Макнаба и других электронщиков, чтобы были готовы работать со словесным портретом, а потом с изображением, как только Янси его получит.
Все это Ева говорила на ходу. Раздавая приказы, она энергичным шагом вышла из столовой, пересекла вестибюль, поднялась по лестнице…
Трина бросила взгляд на Рорка.
– А она, оказывается, бывает страшной, когда берет след.
– Она бывает гораздо страшнее. Считай, что ты и половины еще не видела. Поднимайся, я сейчас приду.
Рорк вернулся в столовую и положил руку на плечо Мэвис.
– Почему бы тебе с Белль и Триной не остаться у нас ночевать?
– Правда? Ты не против?
– Я, безусловно, за. Сейчас скажу Соммерсету, чтобы дал вам все, что может понадобиться.
– Спасибо. Вот это да… Вот спасибо! Знаю, это глупо… Никто нас не тронет, но…
– Нам всем станет легче на душе – при сложившихся обстоятельствах, – если вы переночуете здесь. Почему бы тебе не позвонить Леонардо? Скажи ему, что ты здесь.
– Да, конечно. Сейчас. Спасибо. Рорк?
– Да?
– Если бы Трина не перекрасила волосы…
– Да, я понимаю. – Теперь он поцеловал ее в макушку. – Мы все безумно рады, что цвет мокко ей не к лицу.
12
Ева прошла прямо к своему столу, указала Трине на кресло.
– Садись. Давай все это запишем. Начни с роста, веса, телосложения.
– Я думала, у тебя все это уже есть. – Трина огляделась по сторонам. Она уже бывала раньше в кабинете Евы, но не в качестве очевидицы. – А почему ты не захотела отделать тут все, как во всем остальном доме?
– Потому что это не весь остальной дом. Сосредоточься, Трина.
– Я просто не понимаю, что тебе за радость – работать в малобюджетном отделе Тадж-Махала?
– Я сентиментальная дура. Рост.
– Ладно, дай подумать. Невысокий. Меньше пяти футов восьми дюймов. Но больше, чем пять-четыре. Понимаешь, в кафетерии я сидела на высоком табурете, а он стоял и… – Трина задумчиво вытянула губы трубочкой и ребром ладони показала метку в воздухе. – Да. Пять футов шесть дюймов? Или семь? Да, я бы сказала так.
70 
