Последние отзывы

  97  

– У бревен нет рук и ног, – невозмутимо напомнила Ева.

– У них ветки есть. Хотя нет, если есть ветки, значит, это еще не бревно. Я похожа на карликовое дерево – вот! – Пибоди плюхнулась на пассажирское сиденье. – И теперь у меня появился дополнительный мотив зацапать этого ублюдка. Это из-за него я так изуродовалась.

– Да, за это мы поджарим ему задницу. – Ева выехала из гаража. – Включаюсь. Даллас. Следите, нет ли «хвоста», – проговорила Ева, чтобы протестировать прослушку. – Как слышите?

– Слышимость и видимость отличная, – ответил ей голос Фини. – Группа слежения будет держаться позади. Минимум три квартала.

– Понято. Связь не отключать. До контакта.

Первым делом они навестили бывшего пассажира труповозки. Неплохо устроился, подумала Ева. Солидный кирпичный особняк в тихом районе Гринвич-Виллидж. И жил он там один.

Дверь открыл робот, смоделированный в виде сногсшибательной красотки, больше пригодной для удовлетворения сексуальных прихотей, чем для работы по дому. Дымчатый взгляд, дымчатый голос, волосы тоже дымчатые. И все это упаковано в тугой черный трикотажный костюм, обтягивающий как вторая кожа.

– Прошу вас подождать. Я доложу мистеру Доббинсу, что вы здесь.

Она ушла, точнее было бы сказать, выкралась из прихожей, подумала Ева, подобно гибкой и хищной кошке.

– Если она тут работает только пылесосом, – заметила Пибоди, – тогда я балерина.

– Может, она работает пылесосом, после того как начистит старику всю бронзу.

– Женщины так вульгарны, – произнес у нее в ухе тихий голос Рорка.

– Заглушить болтовню. – Ева оглядела прихожую.

Нет, это не прихожая, а целый холл, размышляла она. Свет проникал сквозь витражное окно во входной двери. Двери по обеим сторонам холла, кухня, наверно, в задней части дома. Спальни наверху.

Места полно. Есть где разгуляться.

У него была стариковская шаркающая походка. На ногах стоптанные шлепанцы. Тело облачено в мешковатый трикотажный костюм. Волосы, отросшие чуть ли не до плеч, окрашенные в неправдоподобный цвет воронова крыла, были гладко зачесаны назад.

Лицо слишком худое, губы слишком полные, тело тщедушное. Нет, это не тот человек, с которым разговаривали Трина и Лони.

– Мистер Доббинс?

– Совершенно верно. Я хотел бы увидеть удостоверения. А не то как вошли, так и уйдете.

Он изучил жетоны Евы и Пибоди, беззвучно шевеля губами при чтении.

– Ну ладно, все вроде бы в порядке. А в чем дело?

– Мы расследуем убийство женщины в Челси, – начала Ева.

– Это дело рук Жениха. – Доббинс погрозил пальцем. – Я газеты читаю, новости по телевизору смотрю, думаете, нет? Если бы вы, ребята, делали свое дело, защищали людей, не пришлось бы вам ходить сюда да задавать мне вопросы. Копы уже были здесь тогда, много лет назад, когда убили девчонку с той стороны улицы.

– Вы ее знали, мистер Доббинс? Девушку, убитую девять лет назад?

– Что ж я – слепой? Видел. Уходила, приходила… Никогда с ней не разговаривал. Видел эту новую по телевизору. Фотографию ее показывали. С ней тоже никогда не говорил.

– Вы когда-нибудь видели эту новую девушку? – спросила Ева.

– По телевизору видел, что ж я, разве вам не сказал? Никогда не бывал в Челси. Все, что надо, у меня здесь есть. Разве нет?

– Не сомневаюсь, что так оно и есть. Мистер Доббинс, ваш отец водил фургон для перевозки трупов во время Городских войн?

– Труповозку, да. Я часто ездил с ним. Почти каждый день. Грузили трупы. Штабелями складывали. Вдоль и поперек. Время от времени попадались живые, принятые за мертвых. Я хочу сесть.

Он повернулся и прошаркал в дверь направо. Обменявшись взглядами, Ева и Пибоди последовали за ним. Гостиная была забита старой мебелью. Стены некогда, возможно, были белыми, а теперь стали грязно-желтыми, как порченые зубы.

Доббинс сел, взял сигарету с потускневшего серебряного подноса и раскурил ее.

– Человек у нас пока еще не лишен права курить в собственном доме. Уж этого вы, ребята у нас пока не отняли. Мой дом – моя крепость, черт меня побери.

– У вас прекрасный дом, мистер Доббинс, – заметила Пибоди. – Мне очень нравятся кирпичные особняки в этом районе. Нам повезло, что многие из них уцелели в Городских войнах. Должно быть, это было ужасное время.

– Все было не так уж плохо. Я выжил. Меня это закалило. – Доббинс проткнул воздух сигаретой, чтобы это доказать. – Я за первые двадцать лет жизни больше повидал, чем иные за сто двадцать.

  97