Последние отзывы

  30  

– Справедливости ради. По вашей вине кто-то очень сильно пострадал…

Он щелкнул пальцами, и из толпы бродяг и насильников вышла женщина в черном платье и тяжелым шагом подошла к Катрин. При виде ее холодок пробежал по спине графини. Эта бледная, исхудавшая, с осунувшимся лицом женщина лишь отдаленно напоминала Амандину Ла Верн, приветливую, жеманную кумушку из дома Матье Готерена. Во впавших глазницах безумным огнем светились ее глаза. Она внушала ужас, и перепуганная Катрин решила, что все потеряно.

Зло улыбаясь, Дворянчик наблюдал за обеими женщинами. Своей белой рукой с кроваво-красным рубином он указал на Катрин.

– Вот та, которую ты просила привести. Сдержишь ли ты теперь данное тобой слово?

– Я сдержу его при условии, что ты отдашь в полное мое распоряжение эту потаскуху, из-за которой убили моего мужа. Обещаешь ли ты мне это?

– Что ты собираешься с ней сделать? Убить?

– Разумеется, но не сразу, не так скоро! Она мне заплатит сторицей за все, что я пережила этим утром на Моримон…

Крик Катрин прервал ее:

– Она сошла с ума! Утром ее любовник заплатил не за муки, причиненные беззащитному старику, а за свое прошлое, грабежи и преступления, и вы это прекрасно знаете, Роберт де Сарбрюк. Вы также знаете, кто я! Не понимаю, ради какой бесчестной сделки вы хотите отдать меня в руки этой фурии. И вы еще смеете называть себя рыцарем?

Смех Дворянчика прошелся по ее нервам, словно терка.

– Рыцарство? Не говорите мне, что еще верите в эти старые байки, глупышка! Рыцарство в наши дни – это лишь устаревшее украшение. Оно впечатляет лишь толпу и молоденьких девушек.

– О! Я знаю, какое вы находите ему применение. Я видела, как вы поступаете с женщинами, детьми, стариками, беззащитными крестьянами. Но до сих пор, по крайней мере, вы все-таки уважали своих. Может быть, вы забыли, что я являюсь супругой одного из ваших друзей?

– Вы, наверно, забыли, что мой друг прилюдно назвал вас шлюхой и поклялся прогнать вас хлыстом, если вы осмелитесь показаться ему на глаза. Он потом отблагодарит меня за то, что я сделаю его вдовцом. Хватит болтать, время не ждет. Дорогая, у тебя с собой или нет то, что ты мне обещала? Тогда дай мне это, и ты сможешь делать все, что угодно. Мы и так слишком долго просидели в этой вонючей дыре.

Страшная улыбка заиграла на бесцветных губах Амандины. Она отступила в глубь погреба и вывела юношу. Катрин показалось, что это Беранже. Но она поняла, что это была лишь его одежда, прекрасный зеленый костюм, которым он так гордился. Катрин в испуге воскликнула:

– Беранже! Что вы с ним сделали?

– Его просто раздели, ему грозит лишь сильный насморк, – злорадно ответила Амандина.

– Запомни, капитан, – добавила она, повернувшись к Дворянчику, – этот мальчик и особенно его одежда помогут тебе проникнуть в Новую башню. Дай ему коня, и пусть твои люди следуют за ним. Он хорошо выучил урок…

– А я нет! – холодно заметил Сарбрюк. – Я никому не доверяю. Ты в этом убедишься, если обманешь меня. Что он должен делать?

– Подойти к дворцовым воротам и сказать, что он Ален де Майе, кузен капитана де Руссе, и что ему еще раз срочно нужно повидать своего родственника. Его или кого-то очень на него похожего уже видели, поэтому, несомненно, пропустят. Твои люди войдут за ним и без труда справятся с караульными, к тому же Руссе ужинает у своей подружки…

Катрин не удержалась от вопроса:

– Как вы все это узнали?

Виляя бедрами, вдова Колена подошла к ней вплотную:

– Ты должна была знать, госпожа, что я умею добиваться от мужчин всего, что захочу. Я всегда умела выбирать любовников. Я уже давно сплю с одним сержантом из башни, как раз с того дня, как туда поместили короля. Я подумала, что это мне может когда-нибудь пригодиться. К тому же это красивый парень, который знает толк в любви.

– Неужели? Вам так идет образ безутешной вдовы, – язвительно заметила Катрин.

Бледное лицо Амандины перекосилось от бешенства.

– Грязная потаскуха! Ты идиотка или прикидываешься? Послушай! Прежде чем попасть в дом к этому скряге Матье, я была публичной девкой. Лавка по торговле старьем служила лишь прикрытием. У меня были свои клиенты в приличных домах, это была моя работа. Колен был мне мужем. Я любила его больше, чем себя. Он стал моим сердцем, моей кровью, моими внутренностями…

Она разразилась рыданиями, затем продолжила хриплым уставшим голосом:

– Теперь до конца своих дней и ночей мне будет слышаться его вопль, когда его бросили в котел! Но я тебя накажу, уж будь уверена, он будет отомщен.

  30